Без крови - Алессандро Барикко Страница 7

— Я готов.

Та улыбнулась ему:

— Вы знаете место, куда пойти?

— Здесь рядом кафе, где можно спокойно посидеть.

* * *

Они вошли в кафе, заняли столик в углу, уселись друг против друга. Заказали два бокала вина. Женщина спросила у официанта сигарет. Оба закурили. Пошел разговор о разных пустяках, о тех, кто выигрывает в лотерее. Продавец объяснил, что обычно они все выбалтывают, и самое смешное, что в первую очередь — детям. Наверно, в этом есть своя мораль, только вот он до сих пор не понял какая. Женщина заговорила об историях с моралью и без. Так беседа понемногу продвигалась вперед. Потом продавец сказал:

— Я знаю, кто вы и зачем оказались здесь.

Женщина ничего не ответила, выжидая.

Продавец сказал еще кое-что:

— Много лет назад, на глазах у вас, три человека хладнокровно убили вашего отца. Я — последний из них, кто еще жив.

Женщина внимательно смотрела на него. Но было непонятно, о чем она думала.

— Вы оказались здесь, чтобы разыскать меня.

Голос его был ровным, без малейшего волнения.

— И вот вы меня нашли.

Ненадолго воцарилось молчание. Ему больше нечего было сказать, она не говорила ничего.

* * *

— В детстве меня звали Нина. Но все это уже позади. Никто меня давно не зовет этим именем.

— …

— Мне оно нравилось. Нина.

— …

— Сейчас у меня много имен. Это совсем другое.

* * *

— В начале моей жизни был сиротский приют. Ничего больше. Потом появился человек по имени Рикардо Урибе и взял меня с собой. Он был аптекарем в небольшом городке. Ни жены, ни родственников, никого. Говорил всем, что я — его дочь. В городке он жил всего несколько месяцев. Ему поверили. Днем я скрывалась в задних комнатах. Между приходами посетителей он учил меня. Не знаю почему, но ему не хотелось, чтобы я ходила куда-нибудь. Все, что тебе надо знать, ты узнаешь от меня, — так он говорил. Мне было одиннадцать. Однажды вечером он сидел на диване, а я растянулась рядом. Я положила голову ему на колени и слушала. Он рассказывал странные вещи про войну. И медленно ласкал пальцами мои волосы, спереди, сзади. Я чувствовала, как у него поднимается, там, под брюками. Потом он поцеловал меня в лоб и отправил спать. У меня была своя комната. Я помогала ему прибираться в аптеке и в доме. Стирала одежду, готовила. Он был прекрасным человеком. И чего-то смертельно боялся — не знаю, чего.

— …

Однажды вечером он склонился надо мной и поцеловал в губы. Потом еще раз, и еще, и наконец начал трогать меня под юбкой и везде. Я не шевелилась. И вдруг он оторвался от меня, заплакал, стал просить прощения. Словно его что-то ужаснуло. Я не понимала. Несколько дней спустя он объявил, что нашел мне жениха. Парень из Рио-Гальван, деревни неподалеку. Каменщик. Он женится на мне, как только будет можно. В ближайшее воскресенье я увидела его на площади. Он был красивый, высокий, худой. Очень худой. С медленными движениями: болезнь или что-то вроде. Мы поздоровались, и я вернулась домой.

Обычная история, как тысячи других. Зачем она вам?

Она как— то странно разговаривает, подумал продавец билетов. Словно в непривычной для себя манере. Или на чужом языке. Женщина подыскивала слова, уставившись в пустоту.

— Несколько месяцев спустя, зимним вечером, Урибе отправился в «Ривьеру». Местный кабачок, где постоянно шла игра. Урибе там бывал каждую неделю, и всегда в один и тот же день, в пятницу. В тот раз он играл до самой ночи. Покер червей в руках, а на столе — блюдо, и там лежало больше денег, чем Урибе видел за целый год. Завязался настоящий поединок между ним и графом Торрелавидом. Остальные проиграли еще немного денег и перестали. А граф, тот уперся. Ставил снова и снова. Урибе был уверен в своих картах и следил за партнером. Оба дошли до того предела, за которым игроки теряют чувство реальности. И вот граф поставил свою фазенду в Белситу. В кабачке все замерло. Вы играете в азартные игры?

— Нет.

— Тогда, думаю, вам это непонятно.

— Я попробую.

— Вам не понять.

— Неважно.

— Все замерло. И это было молчание, которого вам не понять.

* * *

Имение графа считалось лучшей фазендой в округе, объяснила женщина. Аллея апельсиновых деревьев взбегала на холм, где стояла усадьба, и оттуда был виден океан.

Урибе сказал, что ничего равного по ценности Белситу у него нет. И положил карты на стол. Граф ответил ему, что ведь остается еще аптека, и захохотал как сумасшедший, и некоторые из столпившихся вокруг стола захохотали тоже. Урибе улыбнулся. Рука его покоилась на картах. Точно лаская их. Граф сделался серьезным, подвинулся вперед, к столу, поглядел в упор на Урибе и произнес:

— У тебя красивая девчонка.

Урибе понял не сразу. Он чувствовал, как взгляды всех устремились на него, и был не способен обдумать сказанное. Граф помог ему:

— Белситу против твоей девчонки, Урибе. Это будет честно.

И кинул на стол свои пять карт, рубашкой вверх, прямо под нос Урибе. Урибе смотрел на них, не прикасаясь.

Он пробормотал что-то вполголоса — но я так до сих пор и не знаю, что именно.

Потом бросил карты перед графом, и те разлетелись по столу.

В тот же вечер граф увез меня к себе. Он сделал то, чего никто не ожидал. Выждал шестнадцать месяцев, пока мне не исполнилось четырнадцать, и женился на мне. Я принесла ему троих сыновей.

— …

Мужчин всегда непросто понять. До того дня граф видел меня только раз. Он сидел в кафе, а я шла через площадь. Граф спросил у кого-то:

— Кто эта девочка?

Ему ответили.

* * *

Вновь пошел дождь, в кафе прибавилось народу. Нужно было говорить громче. Или сесть ближе друг к другу. Продавец билетов обратил внимание женщины на ее странную манеру рассказывать: она словно говорила о чьей-то чужой жизни.

— Что вы имеете в виду?

— Кажется, что для вас ничто не имеет значения.

Женщина возразила, что, напротив, для нее все имеет значение, — даже слишком большое. Ей дорого каждое событие из ее жизни. Она сказала это твердым, а не печальным голосом. Продавец билетов погрузился в молчание и наблюдал за посетителями.

Он думал о Салинасе. Его нашли мертвым в собственной постели через два года после истории с Рокой. Утром. Кажется, что-то с сердцем. Затем пошли слухи, что врач Салинаса отравлял его, медленно, день за днем, месяц за месяцем. Долгая агония. И мучительная. Полиция провела расследование, но ничего не выяснила. Врача звали Астарте. В войну он сделал небольшое состояние на препарате для лечения лихорадки и разных инфекций. Препарат они открыли вдвоем, врач и аптекарь. Препарат «Ботран». Аптекарь Рикардо Урибе. Тогда Урибе работал в столице. После войны у него случились неприятности с полицией. Сначала его имя обнаружили в списке поставщиков лекарств для госпиталя «Иена». Потом объявился некто, утверждавший, что Урибе еще и служил в госпитале. Но многие, наоборот, считали его порядочным человеком. Урибе вызвали на допрос, он все объяснил, а когда его выпустили — перебрался со всем имуществом в небольшой городок на юге страны, окруженный полями. Купил там аптеку и вернулся к привычному для него ремеслу. Он жил один, с маленькой девочкой по имени Дульсе. Мать девочки, по словам Урибе, умерла несколько лет назад. Все ему верили.