Опоздавшие - Хелен Кляйн Росс Страница 7

– Я жутко замерзла, – сказала Брайди. Ее трясло от страха, который она старалась не выказать.

– Давай накроемся. – Том откинул одеяло в чистом пододеяльнике. Он начал расстегивать рубашку, но Брайди отпрянула и плотнее запахнула пальто. Мысль о том, чтоб обнажиться перед Томом, привела ее в ужас. Он это подметил и застегнул пуговицы.

Не снимая пальто, Брайди присела на матрац, плоский, как камбала. Том подсел рядом. Она хотела отодвинуться, но сообразила, что это выйдет грубо. Легкость между ними исчезла. Брайди казалось, будто ее поселили вместе с незнакомцем. Раньше и мысли не возникало, что любовь их может иссякнуть. Потерять Тома было бы страшнее всего. Брайди представила, как через десять дней корабль причалит к американскому берегу. И если Том ее разлюбит, каждый пойдет своим путем. Брайди заплакала. Куда ей деваться? Воображение нарисовало ночлежку. В сумраке Том отер ей мокрые щеки.

– Мы ничего не станем делать против твоей воли, – ласково сказал он.

Одетые, они лежали рядышком и вскоре уснули, убаюканные размеренным покачиванием вкупе со скрипами и клацаньем корабля.

Среди ночи Брайди, вся в поту, проснулась от тошноты. Она не сразу поняла, где находится, но потом, сообразив, подумала: наверное, это Бог ее наказывает за то, что разделила ложе с тем, кто ей не муж. Тома тоже мутило. Пососать мускатный орех оба забыли. Скатившись с койки, Том упал на четвереньки, его вырвало прямо на пол. Вскоре и Брайди, составив ему компанию, содрогалась в волнах рвоты, набегавших одна за другой до тех пор, пока желудку уже нечего было отдать. Качка продолжилась и наутро, что весьма отвлекало от прочих тревог.

* * *

Через день-другой они слегка оправились. Пришел матрос, шваброй протер пол и чем-то заклинил дверь, чтоб проветрить провонявшую каюту. По окончании уборки Том и Брайди направились в столовую третьего класса. Они втиснулись на скамью за длинным столом, где уже сидели другие пассажиры, изрядно оголодавшие за дни морской болезни. Значит, мы не одни такие, подумала Брайди. Официант выдал им железные миски, кружки и ложки, предупредив: посуда дается на весь рейс, мыть самим, хранить у себя. Раздали меню, Том и Брайди выбрали еду. Том предпочел соленую кашу, а Брайди захотела попробовать неизведанные яства, названия которых так красиво смотрелись на листке: грейпфрут и чернослив. Потом она пыталась уговорить Тома отведать их божественный вкус, но тот не отрывался от миски с кашей.

Официант, забравший их кружки, чтоб принести воды, долго не возвращался. Том спросил у соседа разрешения хлебнуть из его кружки и потом предложил Брайди сделать глоток, но она, хоть изнывала от жажды, дождалась прибытия их собственной посуды.

Покончив с завтраком, узкой лестницей они поднялись на палубу третьего класса (розовые билеты не давали права подняться выше), где толпа пассажиров ждала своей очереди подойти к бортовому ограждению. Когда Брайди и Том были вдвоем, он виделся ей высоким, а в толпе вдруг оказалось, что это далеко не так. Себя же она почувствовала вообще булавочной головкой, когда им наконец удалось протиснуться к ограждению, плотно унизанному пассажирами. Впервые за дни пути Том и Брайди увидели небо. Они наслаждались солоноватым ветерком и брызгами, взлетавшими с лазурной глади океана, как будто бескрайнего. Однако край у него был, и на том краю осталась невидимая отсюда Ирландия. «Доведется ли вновь увидеть родную страну?» – вслух подумала Брайди. Наверное, да, ответил Том, ведь мы захотим показать нашим детям, откуда мы родом. От этих его слов ее охватило теплом. Через пару минут их оттеснили другие пассажиры, жаждавшие насладиться видом, и они встали в очередь к лифту, о котором и не подозревали. Лифтом можно было спуститься на свой этаж, минуя шесть лестничных маршей. Однако он не работал. Лифтера тошнило. Пришлось спускаться пешком.

Идти было некуда, кроме как в свою каюту. Вонь выветрилась. Том позволил двери захлопнуться. Они сели на койку, поскольку больше сидеть было негде. Видимо, свежий морской воздух пробудил в них нечто первобытное. Том обнял Брайди за шею и поцеловал, она не сопротивлялась, чувствуя себя не в силах противостоять собственному желанию. Наверное, Том это угадал, потому что привлек ее к себе и крепко обнял, а потом осторожно уложил на койку, примостившись рядом. Он ждал знака и получил его, когда, не встретив возражений, стал расстегивать ее блузку, пропуская костяные пуговки сквозь обметанные петли. И вот блузка распахнулась, явив сорочку – единственную преграду между его рукой и корсетом. Нырнув под ткань сорочки, рука устроилась на животе, укрытом фортификацией из крючков, пуговиц и планок настолько устрашающей, что порой сама хозяйка впадала в отчаяние, снимая эту защиту. Похоже, рука испугалась сего укрепрайона, ибо покинула его и тотчас забралась под юбку, где не стала разыскивать застежку, но, двигаясь вверх по ноге в черном хлопчатобумажном чулке, достигла участка обнаженной плоти, после чего медленно-медленно скатала чулок, сначала один, потом другой. Затем, исследовав кружева панталон, стала нежно поглаживать ткань над сокровенным местом. В ответ тело Брайди встрепенулось каждой клеточкой. Но потом рука отчего-то замешкалась. Сквозь полуопущенные ресницы Брайди увидела, что глаза Тома закрыты, и тогда ей хватило духу отдать команду своим праздно лежавшим рукам. Она расстегнула корсет и обнажила грудь. Жадное изумление, возникшее на лице Тома, ей польстило.

– Какая же ты красивая… – прошелестел он.

Отвернувшись, Том расстегнул ремень и стащил брюки. Брайди слегка испугал размер его мужского достоинства, сильно отличавшегося от висюлек братцев, которые она прикрывала подгузником, дабы не оросили ее во время пеленания.

Том навис на ней, Брайди зажмурилась и напряглась как струна.

– Расслабься… – шепнул Том.

Ну да, расслабишься тут, когда всё сплошь ужас и восторг и в тебе возникает такое, о чем ты даже не подозревала.

Том попытался проникнуть в нее, но у него не вышло. Потом получилось, и ее ожгло болью.

Больше всего ей понравилось лежать в его объятьях, вдыхая его запах и странный аромат того, что они содеяли. Так на его руке она и уснула.

Они прикинули вариант венчания у корабельного священника, но решили не рисковать – ведь тогда выявится, что они занимают отдельную каюту, не будучи супружеской парой. Вдруг их переселят в четвертый класс, где нет кают, но одно большое помещение, вроде конюшни, и все вместе, мужчины, женщины и дети, спят на деревянных лавках? Слава богу, брат Тома не поскупился на третий класс.

* * *

Утром Тома лихорадило.

Поначалу Брайди не обеспокоилась. Жар она сбила тысячелистником, который вместе с другими травами хранила в стеганом мешочке с ленточкой-завязкой, сшитом ею специально для поездки. Несколько раз на дню Брайди с ложки поила больного отваром, и лихорадочный румянец на его щеках угас, липкая испарина на остудившемся лбу просохла.

Но потом питье перестало помогать. Когда к высокой температуре добавилась иссушающая жажда, Брайди бросилась за корабельным врачом, но тот не обслуживал пассажиров третьего класса, а к фельдшерице, к которой они могли обратиться, уже была огромная очередь. Брайди стучалась во все каюты своего коридора в поисках кого-нибудь, хоть как-то связанного с медициной. Соседка миссис Ахерн – она путешествовала с маленькой дочкой, которую младенцем оставила в Ирландии, а теперь забрала, – посоветовала наливать воду из баков для пассажиров второго класса, ибо рассохшиеся бочонки для пассажиров третьего-четвертого классов содержали всякую заразу.