Американская империя - Анатолий Уткин Страница 69

Следующий вышедший из сферы влияния Вашингтона процесс — укрепление левых сил в ряде западноевропейских стран. Возможности США и прежде имели определенный предел, но все же прямая поддержка христианских демократов в Италии и режима «черных полковников» в Греции, оказание помощи режимам Салазара в Португалии и Франко в Испании раньше давали известные результаты. Во второй половине 70-х годов после массовых разоблачений деятельности ЦРУ и дискредитации оплачиваемых США проамериканских сил возможности Вашингтона уменьшились. На встрече лидеров Запада американский президент предпочел проводить обсуждение вопроса о возможности вхождения в состав итальянского правительства коммунистов с такими лидерами «стабильных стран», как канцлер ФРГ. Получило ясные очертания явление: для борьбы с левыми силами в Европе Соединенным Штатам уже не хватало собственных рычагов давления, необходима была помощь. Это, разумеется, сместило акценты, сделало роль США как гаранта статус-кво в Западной Европе более опосредованной. Возможности (а соответственно и влияние) США в западноевропейских делах уменьшились, что сразу же сказалось на эффективности попыток консолидировать развитые капиталистические страны как способа сохранения глобального превосходства США.

Вашингтону пришлось убедиться в том, что в Западной Европе, в отдельных ее странах, сильны блоки левых сил (что являлось значительным контрастом по сравнению с США), и эти силы умеют отличать гегемонистские интересы США от жизненных интересов западных стран. Это определенное различие во внутренней политической ситуации между США и Западной Европой ранее практически не имело значения для межгосударственных отношений западного мира, но к концу 70-х годов заняло видное место при определении позиций США и Западной Европы.

Препятствием в реализации западноевропейской политики США помимо вышеуказанных объективных обстоятельств был недостаточный учет Вашингтоном изменения соотношения сил внутри Европейского экономического сообщества. Главным событием в политической географии Западной Европы во второй половине 70-х годов стало закрепление тесных союзнических отношений между Францией и Западной Германией. Ушли в прошлое страхи Парижа, что вступление Англии нейтрализует (а то и вовсе ликвидирует) инициативы президента III. де Голля и канцлера К. Аденауэра, начавших в 1963 г. процесс франко-западногерманского сближения. Англия не только не стала в ЕЭС первым партнером Бонна (и это даже при лейбористах, более близких западногерманским социал-демократам, чем голлистско-республиканская коалиция во Франции), но, напротив, во многом переняла прежнюю роль Франции, роль стойкого охранителя национальных прерогатив. По негладкому пути западноевропейской интеграции Европейское сообщество пошло, ведомое франко-западногерманским тандемом, тогда как Англия превратилась в хронического «замедлителя» интеграционных начинаний. Французское и западногерманское руководства не только нашли общий язык, но сумели выработать определенный механизм координации политики своих стран. «Именно подъем Франции и Западной Германии, — писала лондонская „Файнэншл таймс“, — привел к изменению равновесия сил в Атлантическом союзе».

На глазах у осуждавшей «сепаратные связи» как тормоз на пути трилатерализма администрации Дж. Картера укреплялась не имеющая особых — кроме консультативных — каналов связи, но весьма явно ощутимая «ось» Париж — Бонн. Сближение этих стран активизировало процесс западноевропейской интеграции, увеличило удельный вес западноевропейского центра капитализма. Взятые вместе, эти две страны стали самыми крупными импортерами сырья из развивающихся стран (за исключением нефти) и главными поставщиками промышленных товаров и финансовой помощи в развивающиеся страны, важным торговым партнером восточноевропейских стран и арабского мира.

Франко-западногерманский альянс создал ту «кристаллическую структуру», которая до определенной степени гарантировала ЕЭС от развала в период замедления темпов интеграции (валютной, экономической, военной, политической). Это явление (придание связям Бонна и Парижа роли «оси» «Общего рынка») было оттенено упадком влияния главного атлантического союзника в Европе, на которого, несомненно, рассчитывали в Вашингтоне, — упадком влияния Англии.

В своих отношениях с третьим силовым центром — Японией американская дипломатия также предприняла своеобразное наступление. В лице премьер-министров Такэо Фукуды и Масаеси Охиры они встретили более сговорчивых, чем прежде, партнеров, готовых подготовить для Японии в рамках «треугольника» более значимое место. Но японская сторона предпочитала не выдвигать «рискованных» инициатив и пряталась за спинами западноевропейских союзников США. А поскольку последние больше стремились к самоутверждению, чем к сознательному планомерному сближению, Япония не поддержала американский курс на сближение «треугольника» развитых капиталистических стран.

В целом, как показала историческая практика, политика администрации Дж. Картера не дала особых результатов в аспекте укрепления мировых позиций США. Во-первых, определенной ошибкой трилатерализма Дж. Картера было восприятие Западной Европы как «увязшей» в противоречиях интеграции. Проще говоря, от стран западноевропейского блока в Вашингтоне не ждали собственных инициатив. Американские политики уже привыкли к перманентной стагнации интеграционного процесса на европейском Западе. Тупик на пути политической интеграции ЕЭС давал основания для суждений о том, что в Западной Европе и впредь будут ожидать направляющих инициатив из американской столицы. Как оказалось, это было ошибочное предположение. Хотя ход политической интеграции действительно замедлился именно в конце 70-х годов в Западной Европе весьма резко выросло политическое самосознание, здесь не только перестали взирать на заокеанских лидеров с прежней покорностью, но, более того, стали смотреть на Вашингтон после Вьетнама и Уотергейта как на весьма шаткий «капитанский мостик», откуда все чаще стала открываться искаженная перспектива мирового развития.

Во-вторых, в Вашингтоне определенно переоценили степень лояльности правящих кругов западноевропейских стран. Здесь господствовала та точка зрения, что колебания, пережитые капиталистической системой в период кризиса 1974 — 1975 годов, послужат надежным основанием для стремления «держаться вместе». До определенной степени эти ожидания оправдались, но далеко не в полной мере. Атлантические союзники действительно сгруппировались в таких коллективных акциях, как общий курс на переговоры с развивающимися странами (конференция Север Юг), однако по ряду других проблем западноевропейские лидеры видели в собственных политических действиях более эффективный подход, здесь стали искать более окупаемые средства внешней политики.

В-третьих, американское руководство, судя по всему, преувеличенно оценило такие объединяющие институты западного мира, как Международный валютный фонд и Международное энергетическое агентство. Общее ослабление экономических позиций США в мире, «болезнь» доллара, возросшая зависимость от импортируемого сырья — все это поколебало доминирующее положение США в этих организациях.

Администрация Картера и развивающиеся страны

В отношениях со странами «третьего мира» администрация Картера исходила из основных идей, требующих после создания единого фронта Запада активного обращения к развивающемуся миру. На парижской конференции Север — Юг в 1977 г. государственный секретарь США С. Вэнс заявил, что «должна быть создана какая-то новая международная экономическая система Эта система должна обеспечивать равенство; должна обеспечивать развитие; но прежде всего она должна обеспечивать справедливость. Мы готовы помочь созданию такой новой системы».