Ангелы Опустошения - Джек Керуак Страница 69

Ирвин Гарден был художником как и я, автором великой оригинальной поэмы «Взвой», но ему никогда не требовалось уединения как в нем нуждался я, его постоянно окружали друзья и иногда десятки знакомых которые приходили к его двери бородатые тихонько постучавшись среди ночи – Ирвин никогда не бывал без собственного близкого окружения, как вы уже видели, начиная со своего спутника и возлюбленного Саймона Дарловского.

Ирвин был педик и признавался в этом публично, таким образом вызывая толчки от Филадельфии до Стокгольма как в вежливых деловых костюмах так и в футбольных тренировочных штанах – На самом деле, по пути на встречу со мной (а я не педик) в Мексику Ирвин полностью разделся на поэтическом вечере в Лос-Анджелесе когда кто-то из публики заорал «Это в каком же смысле, нагая?» (имея в виду как он пользовался выражениями «нагая красота» или «нагие исповеди» в своих стихах) – Поэтому он разделся и встал совсем голый перед мужчинами и женщинами, но вместе с тем довольно четкой и спокойной толпой бывших парижских экспатриантов и сюрреалистов —

Он ехал ко мне в Мексику вместе с Саймоном, светловолосым 19-летним пареньком русских кровей который в самом начале педиком не был но влюбился в Ирвина и в Ирвинову «душу» и поэзию, поэтому обслуживал своего Мастера – Ирвин гнал перед собою в Мексику табунчик из двух других мальчишек, одним был младший брат Саймона Лазарь (151/2) а другим Рафаэль Урсо из Нью-Йорка великий молодой поэт (тот самый кто написал впоследствии «Атомную Бомбу» и журнал «Тайм» перепечатал ее кусок чтоб показать как смешно но все ее полюбили) —

Перво-наперво, кстати, читателю следует знать что став писателем я познакомился со многими гомосексуалистами – 60 % или 70 % наших лучших писателей (если не 90 %) педики, из-за мужского секса, и вы неизбежно встречаетесь с ними и разговариваете и обмениваетесь рукописями, встречаете их на вечеринках, чтениях, повсюду – Это не мешает писателю-негомосексуалисту быть писателем или общаться с писателями-гомосексуалистами – Тот же самый случай с Рафаэлем, который «знал всех», как и я – Я мог бы предоставить вам список гомосексуалистов в искусстве в милю длиной но нет смысла сильно извлекать цимис [99]из относительно безобидного и четкого положения вещей – О вкусах не спорят.

Ирвин писал и говорил что они приедут через неделю поэтому я спешил и закончил свой роман всплеском энергии как раз к дате их приезда, но они опоздали на две недели из-за дурацкой остановки в Гвадалахаре по пути чтоб навестить там какую-то скучную поэтессу. Поэтому я в конце концов просто сидел на своей tejado [100]крыше поглядывая вниз на улицу ожидая пока Четверка Братьев Маркс не придет пешком по Орисабе.

Между тем Старина Гэйнз также волновался об их приезде, от лет изгнания (вдали от семьи и правосудия в США) он стал одинок и к тому же знал Ирвина очень хорошо по прежним дням на Таймс-сквер когда (в 1945) Ирвин и я и Хаббард и Хак бывало тусовались по съемным барам просвещаясь по части наркотиков. В те дни Гэйнз был в зените своей славы пиджачного вора и иногда бывало читал нам лекции по антропологии и археологии перед статуей Отца Даффи, [101]хоть его никто и не слушал. (Именно мне в конце концов стукнула в голову великая мысль послушать Гэйнза, хоть Ирвин тоже, даже в самые первые дни.)

Вы уже убедились что Ирвин такой чудной кошак. В мои дни на дороге вместе с Коди он ездил за нами в Денвер и повсюду тащил за собой свои апокалиптические поэмы и глаза. Теперь став знаменитым поэтом он помягчел, занимался тем чем всегда хотел заниматься, путешествовал еще больше, хоть и писал меньше, но удерживал клубки своего замысла – чуть было не сказал «Матушка Гарден».

Я грезил об их приезде посреди ночи выглядывая с края крыши, о том что я сделаю, кину камешек, заору, озадачу их как-нибудь, но мне и присниться не мог их действительный приезд в блеклой реальности.