Книжная лавка - Синтия Суонсон Страница 68

Провожаю мужа и детей, возвращаюсь в гостиную. Замираю перед кухней, придерживая дверь плечом, чтобы оглядеться. На диване ссутулившись сидит Майкл и задумчиво смотрит себе под ноги.

– Майкл.

Он не поднимает глаз.

– Майкл. – Я подхожу к нему. – Пора садиться за уроки.

Кажется, мне удается привлечь внимание. Майкл по-прежнему смотрит вниз, но все-таки отвечает:

– У нас уже три месяца не было уроков, мам.

– Ну да.

Прохожу в столовую, приближаюсь к маленькой парте у самой стены. Пыль вытерта, хотя здесь уже давно никто не сидел, – Альма тщательно следит за порядком в доме. Заглядываю под крышку парты, достаю открытую тетрадь. Через страницу тянется ряд покосившихся букв «А», старательно выведенных карандашом. У правого края буквы выглядят совсем уж неуверенно, а от последней «А» осталась только одна наклонная черточка.

Разглядываю тетрадь. Вспоминаю про Грега Хансена и самодельные книжки, которые я для него писала. Мои кривоватые рисунки и карточки со словами, перевязанные шнурком.

– Майкл!

Я кладу тетрадь на парту и возвращаюсь к сыну.

– Помнишь, я просила тебя выучить букву «А»? Можешь назвать какое-нибудь слово, которое начинается с этой буквы?

– Арбуз, – мрачно отвечает он.

– Правильно. Но давай найдем словечко поинтереснее. Например… подожди-ка, я сейчас.

Поднимаюсь на второй этаж. Я точно знаю, что мне нужно и где лежит эта вещь. Захожу в комнату Мисси и беру с полки «Иллюстрированный словарь для маленьких читателей». Торопливо сбегаю по лестнице, на ходу открывая раздел с буквой «А».

– Ну, например.

Я кладу книгу на диван между нами.

– «Аэроплан». Это значит самолет. Вот такой вот…

Снова подбегаю к парте, подхватываю тетрадку и карандаш и возвращаюсь на место. Склоняюсь к Майклу и рисую самолет, летящий над крышами домов. Рядом с рисунком добавляю подпись заглавными буквами: «АЭРОПЛАН».

– Видишь, летит над городом? Это аэроплан.

Жду, затаив дыхание. Майкл внимательно разглядывает мой рисунок.

– Аэроплан… – тихо повторяет он.

– Верно! У каждого слова есть свое собственное значение. Если ты запомнишь его, сможешь вообразить и сложить в голове все нужные буквы, тогда ты начнешь узнавать это слово в книжках и научишься его читать. Давай попробуем еще что-нибудь.

Я переворачиваю страницы.

– Вот это слово ты тоже, наверное, знаешь. «Арифметика». Это значит складывать цифры вместе, считать, что получится.

Я рисую в тетрадке пример: «1 + 1 = 2» – и добавляю подпись.

– Арифметика, – повторяет Майкл, – это арифметика.

– Ага, правильно.

– А что это за книжка? Можно мне посмотреть?

– Конечно.

Я придвигаю к нему словарь.

– Это слово я тоже знаю!

Майкл показывает на «автомобиль», рядом с которым нарисована иллюстрация.

– Это автомобиль, да? Как у вас с папой.

– Точно! Отлично, Майкл, ты все понял!

Вне себя от радости подхватываю Майкла и прижимаю к себе что есть силы.

Он тут же начинает вопить и вырываться:

– Больно! Тесно!

С громкими криками Майкл прячется в своей комнате.

Ну вот. Молодец, Катарина. Только все начало получаться…

Но я не могу сдержать улыбку. Он понял! Он узнал что-то новое, и это я его научила. Вздыхаю и откидываюсь на спинку дивана, нежно прижимая словарь к груди. Мое счастье нельзя передать словами.

Спустя некоторое время я поднимаюсь в детскую и убеждаю Майкла снова спуститься вниз. Веду его к парте.

– Мам, я не хочу больше читать, – сообщает он. – Я устал.

– Ладно.

Нет смысла давить на него. Постепенно, шаг за шагом. Если я хочу, чтобы Майкл действительно научился читать, нам нельзя торопиться.

– Давай позанимаемся математикой. Умеешь считать?

– Мам, ну что за странный вопрос!

Он садится за парту и принимается считать вслух. Добирается до сотни всего за три минуты. Потом я говорю, что этого достаточно.

– А как насчет сложения? Знаешь, сколько будет два плюс два?

– Мам! – Он картинно закатывает глаза. – Я знаю, сколько будет, если двести два умножить на два!

– Правда? – спрашиваю с улыбкой. – И сколько же?

Майкл вздыхает от скуки:

– Четыреста четыре.

– Ну хорошо.

Я отворачиваюсь от парты.

– Тогда давай посчитаем деньги.

– Настоящие? – вскидывается он.

В его голосе звучит неподдельное оживление, и я снова улыбаюсь. Он так редко проявляет к чему-нибудь интерес!

– Конечно. Настоящие деньги. Пойдем.

Мы грабим копилку, спрятанную на подоконнике в кухне. Садимся за стол и пересчитываем все до последней монетки. Майкл поразительно сосредоточен, без труда запоминает разные типы монет и складывает цифры в уме.

– Тридцать три доллара и шестнадцать центов! – гордо сообщает он.

– Целая куча баксов.

– А что такое «баксы», мам?

– Деньги.

Он хохочет, и его звонкий смех опять напоминает мне о маме. Какой удивительный подарок – услышать этот звук снова.

– Баксы! Какое забавное слово.

– Ну да, смешное. Ладно, я попрошу Альму приготовить тебе обед.

Выхожу в коридор в поисках Альмы, и мне на глаза опять попадается фотография с горным пейзажем, перевал Рэббит-Иарс. Ни с того ни с сего я наконец понимаю, почему мы выделили для снимка особое место: Ларс сделал мне там предложение.

Мы встречались уже шесть месяцев. Я еще никогда так не влюблялась! Мы с Ларсом проводили вместе каждую свободную минуту, но нам все было мало; мы будто пытались наверстать годы, проведенные порознь. Он звонил в магазин по нескольку раз в день, и я хватала трубку, задыхаясь от радости, как восторженная школьница. Фрида насмешливо улыбалась, но всегда тактично отходила в сторону, чтобы не мешать.

Почти каждый вечер я проводила с Ларсом, мы ужинали у него или у меня, ходили в кино, иногда на танцы. «Мы с тобой теперь видимся только на работе!» – капризно жаловалась Фрида, будто мы с Ларсом затеяли этот бурный роман исключительно ей назло.

– Я скучаю по тебе, сестренка, – горячо повторяла Фрида. – Выдели для меня хоть минутку!

Я кивала и извинялась, обещала сходить с ней куда-нибудь после работы. А потом Ларс звонил или заходил вечером в наш магазин, и я тут же забывала про свои обещания.