Полосатая кошка, пятнистая кошка - Михаил Кречмар Страница 68

Глаза леопарда подобны огню.

Хвост леопарда не знает усталости.

Но самое страшное в нём — это когти,

Которые в мягкие лапы упрятаны.

Когти хищника нередко имитируются тройками небольших ножей или крючьев типа альпинистских кошек для преодоления ледников, только с загнутыми концами, и надеваются они не на горные ботинки, а на руки и реже на ноги, обмотанные тканью. Иногда вместо них используются осколки камней или острые морские раковины.

…И вот на голову „исполнителю“ надевается священная маска. В ней африканец как бы перестаёт быть самим собой — таким, каким его привыкли видеть другие и каким он сам привык себя ощущать. Индивид становится совершенно другим, „возвращается“ в раннеэволюционный мир зоологии. Иначе говоря, ритуальная маска для него — отнюдь не средство маскировки, а своего рода завещанный предками ключ к психологическому перевоплощению.

…Глухой рокот тамтамов продолжает взвинчивать нервы, подогревая нетерпение, усиливая давление на психику, вызывая готовность к бесстрашным и бездумным агрессивным действиям в честь своего тотема или духа того, чей призыв о мщении услышан и кто берёт на себя всю тяжесть ответственности (в людском понимании) за то, что вот-вот предстоит совершить. Граница социального, зоологического и мифологического миров стала не только прозрачной, но и призрачной. Она всё тоньше и тоньше, вот-вот прорвётся.

Как раз в это время наблюдатель-сигнальщик подаёт условный знак появления давно уже поджидаемой жертвы. С имитацией урчаний леопарда ударная „группа расправы“ на четвереньках приближается к тропе, забираясь на нижние толстые ветви деревьев либо устраиваясь в близлежащих кустах. Едва провинившийся и приговорённый к ритуальному наказанию их прежний сотоварищ оказывается в пределах досягаемости этих „психологических мутантов“, как они с характерным жутким рыком хищника из засады вероломно набрасываются на растерявшуюся от неожиданности и мигом протрезвевшую жертву, перебивают ей позвоночник цепью, условно замаскированной „под хвост“, перерезают жилы на шее надетыми на руки металлическими крючьями, специально зазубренным ножом или острой раковиной и, ломая кости, разрывают тело на крупные части „по схеме“ настоящего леопарда, нередко используя в гипнотическом угаре собственные зубы.

Но вот жуткая расправа свершилась. Дело сделано. Вгоняющая в дрожь нервная дробь чутких тамтамов сменяется постепенным переходом на плавно-замедленный, успокаивающий, угасающий, убаюкивающий ритм. Забрызганные кровью „леопарды“, изнемогая после пережитого напряжения, валятся на землю, снимают маски, прочую церемониальную амуницию, „отключаются“ и… почти мгновенно засыпают. Затемно в крохотном озерце, сохранившемся со времени сезона дождей, они совершат ритуальное омовение, чтобы снять с души грех и кошмар происшедшей расправы, и как ни в чём не бывало ещё до первых петухов возвратятся в родные хижины».

В разных частях Африки и даже в разных районах одной страны действуют отдельные «Общества Леопарда», которые могут значительно отличаться друг от друга, в том числе в способах совершения убийств и последующих действиях с телами жертв.

По данным, приведённым А. С. Салтыковой, в одном таком обществе приговорённого умерщвляли не сразу. Его сажали под магическим деревом. Глава общества садился ему на плечи, и все члены союза по очереди подходили к ним и касались или жертвы, или вождя. Затем йонголадо («человек с зубами», назначенный палачом) произносил молитву и, подойдя к несчастному, вырывал у него горло. После этого агонизирующему человеку вспарывали живот и подставляли миску, чтобы стекла кровь. Помощник окунал руку в ещё трепещущую плоть и доставал внутренности. Всё это относили в хижину. Ещё живую жертву отволакивали к хижине вождя и привязывали к столбу. А уже утром труп перемещали снова в тайное место в лесу, где и приступали к разделке. Грудина, рёбра, ладони и ступни по ритуалу доставались главе общества. Голову тоже отрезали и сдирали с неё кожу и мясо, после чего кости ног, бёдер и череп зарывали под пальмой. Остатки мяса резались на мелкие кусочки и раздавались людям. После этого начиналось ритуальное пиршество…

Наиболее известны эпизоды с участием «людей-леопардов» в ритуальных убийствах в Нигерии в 1946 году, когда было найдено около восьмидесяти человек со вскрытыми венами, вынутыми сердцами и лёгкими, и в Либерии в 1994 году. О последнем случае рассказывает И. Андреев:

«В представительство Международного Красного Креста одного провинциального либерийского городка неизвестные люди тайком доставили восемь зверски растерзанных тел женщин и детей, некоторые из них были обезглавлены, но двое — женщина и ребёнок — оставались ещё живыми, хотя, объятые ужасом, ничего не рассказали. Весь местный персонал ближайшего госпиталя, узнав о появлении в нём таким образом обезображенных тел, немедленно разбежался. Хирург-мулат из Коста-Рики, осмотревший с помощью одного из отважных местных медбратьев трупы, обратил внимание на явные следы человеческих зубов, свидетельствующие о том, что отдельные мышцы и органы были буквально выгрызены из тел отнюдь не леопардом. Да и как леопард мог напасть одновременно на восемь человек? Тем более что охотятся леопарды сугубо „индивидуально“, в отличие, скажем, от гиен и волков».

Однако итальянские журналисты Альберто Онгаро и Джанфранко Моро с присущей их профессии настойчивостью ухитрились взять интервью у нескольких посвящённых в таинства «людей-леопардов». Естественно, точка зрения приверженцев древнего культа на собственную деятельность несколько отличается от её интерпретации в рамках современной юридической машины, сконструированной на основе римского права и кодекса Наполеона.

«Те двое принадлежат к избранным членам общества, они — нгенге.

Их мы увидели сразу, ещё до того, как разглядели на краю поляны шалаш. Были они высоки и на тёмном фоне деревьев выделялись как светлое пятно. Мы подошли ближе.

Они были пугающе величественны — леопардовые шкуры закрывали их целиком, морда зверя образовывала капюшон, длинный хвост вился по земле. Два леопарда, вставшие на задние лапы, два леопарда, ставшие людьми.

Мы устраиваемся рядом с шалашом на деревянных обрубках и начинаем разговор. „Кто вы? Кто такие люди-леопарды?“ — выпаливаю я первые вопросы. Дика переводит мои слова, но ему приходится быть красноречивее: он говорит долго, люди-леопарды молча слушают, время от времени понимающе кивая скрытой капюшоном головой. Потом один из них начинает отвечать, и принцу снова приходится выручать нас переводом. Но перевод не помогает — понять ничего нельзя. „Мы воины Бот ба Нгуэ, — говорит человек-леопард, — создателя и защитника народа. Мы — стражи Мбока“.

… — Это тот, от кого пошло наше племя. У нас, басаа, он зовётся Мбок, в других местах у него другое имя, но каждый народ Африки хранит пепел своего прародителя. Мбок — это вся наша страна, мужчины и женщины, звери, реки, законы, охота, торговля, вера. Мбок принадлежит всем. Но есть человек — Бот ба Нгуэ, который обязан охранять самого Мбока, защищать его. Он глава всех людей-леопардов, а мы его воины.

Перед нами сидят два человека-леопарда, утверждающие, что без конкретной, точно известной причины они никогда не прибегали к насилию.