Обратная сторона Японии - Александр Куланов Страница 68

Японцы, к тому времени уже подрастерявшие статус учителей-самураев в Америке и Европе, с удивлением отметили странную любовь россиян и вскоре разделились на две большие, но неравновеликие группы. К первой, меньшей по численности, но очень активной, относятся бизнесмены, работающие у нас, а также преподаватели разнообразных боевых искусств. Первые время от времени помогают эксплуатировать образ «самураев XXI века», изображая воплощенное высокомерие и содействуя продвижению семинаров по тимбилдингу под названиями вроде «Путь меча: как достичь высоких продаж посудомоечных машин в Воронеже».

Вторые нашли в совмещении желания белых людей научиться чему-нибудь «эдакому» и имиджа самурая идеальное сочетание спроса и предложения. Ученики сходят с ума, беспричинно надеясь самим стать самураями. Это скорбная картина, которую я описал в главе о свободе и несвободе.

Большинство же японцев взирают на происходящее с безмерным удивлением. Мой научный руководитель, например, был потрясен, когда прочитал в одном нашем журнале рецензию на его лекцию о современной японской прозе: «На сцену вышел самурай, и показалось, что он сейчас закричит и встанет в стойку. А он начал говорить о литературе…» Его, как и многих других японцев, удручает несоответствие мифа реальности: на самом деле самураев почти не осталось. Более того, идеал современного японского молодого человека – это муж… нет, это даже не мужчина, а некое унисексуальное существо, которое сами японцы называют «травоядным», в розовой футболке в обтяжку, с выбеленными волосами и в синих линзах, фанатеющее от бейсбола, на тонких гнутых ножках прогуливающееся с подружкой от ресторана к кафе и на все вопросы отвечающее одно и то же: «Суггэ!» («Классняк!») Остряки замечают, что подружка соответствует ему по своему имиджу, а их прогулки все чаще заканчиваются не в лав-отеле, как это было принято еще поколение назад, а всего лишь в киношке.

Кстати, даже те японцы, которые не могут ходить в спущенных до середины бедра джинсах и носят форменные синие костюмы, все реже понимают, зачем нужны лав-отели. Старики грустно усмехаются: «Самураев больше нет. Нет бусидо – Пути воина. Это миф. Нынешние японцы не только не упражняются с мечом, но и не знают, зачем нужны женщины. Это Путь смерти, который Япония выбрала сама, – харакиридо». Но в России так не думают. В этом я убедился, побывав однажды на открытии очередного японского мероприятия, где испытал смешанные чувства: вроде бы все хорошо, все обычно, знакомо, но что-то настолько не так, неправильно, что теряешься и хочется поскорее это место покинуть. Вчера я понял, в чем причина.

Вернувшись с мероприятия, я принялся перечитывать многочисленные и красочные пресс-релизы, которые предупредительные девушки вложили мне в папочку. Сначала подумалось, что причина странного дискомфорта в душе вызвана соединением не очень грамотного, написанного по англоязычному образцу (запятые едва ли не после каждого слова), но пафосного пресс-релиза с речью устроителя выставки на ее открытии («во время войны у каждого офицера была офицерская самурайская шашка»; «Мы очень долго готовили эту выставку, но в конце концов поняли, что все-таки придется поехать в Японию»). Но нет, дело не в этом.

Причина стала ясна, когда я взялся за пресс-релиз чайной церемонии. Всего несколько фраз развеяли туман:

«Издавна тяною была непременным атрибутом встреч японских философов, поэтов и художников».

«…чайная церемония превратилась в своеобразный ритуально-философский мини-спектакль…»

«Сначала гости (обычно пять человек) проходят по саду…»

«Подается легкая закуска и сладости…»

«Во время перерыва хозяин должен поменять украшение комнаты…»

И еще одна цитата, но уже не из пресс-релиза, а из уст одного из устроителей мероприятия:

« – Чем оно отличается от предыдущего, которое проводил …?

– Как чем? Оно же интерактивное!»

Вот теперь все срослось: нам опять впарили шоу. Нет тут никакой традиционной Японии, от трескотни о «ритуально-философской» сущности которой на открытии болели уши. Нет той Японии, о которой они слышали от кого-то, кто где-то когда-то что-то читал, и визуальные представления о которой ограничены фильмом «Последний самурай». Та, настоящая Япония интровертна, направлена в себя, а это непонятно, этому учиться надо, а зачем? Люди любят шоу, чтобы круто было, непонятно и клево – чтобы пипл хавал…

Я по собственному неразумению попал на шоу, спектакль «навынос», да еще с собственным пониманием того, как это должно происходить. Отсюда и объединение в «пятерки» на чайную церемонию (логично же, если у нас выпить, то втроем, а у них – впятером, они же мельче), и «легкие закуски» (интересно, что это – ведь сладости упомянуты отдельно? Колбаски мечом порубят?). А театральное прошлое устроителей выдает стремление обязать хозяина тяною сменить украшения в антракте…

Любое мероприятие на японскую тему должно быть максимально «интерактивным» и «ритуально-философским». Желательно еще и нано-инновационно-модернизаторским. Это главная гарантия того, что никто не поймет, в чем его смысл, а это – круто! Побольше слов, побольше мистики, побольше цинизма – людям это нравится, и «бешеные дятлы» слетаются суетливыми, разноголосыми стайками. Их ждут окормляющие: на столике прессы – журнал с непонятным названием и фотографией Ивана Охлобыстина в рясе на первой полосе обложки и самурайскими доспехами – на последней. Открытие – в 20.30 – гламурное время, приедут тусануться реальные челы – это для них.

Я не против, Япония тем и хороша, что она у каждого своя. У этих ребят своя. Они шоумены, и Япония у них – шоуменская, смешная, гайдзинская. Да и вообще мы – русские и японцы – настолько разные, что больше похожи не друг на друга, как люди, а на свои поезда.