В старом свете - Владимир Владмели Страница 67

Когда они допили коньяк, Горюнов сказал:

– Ты, наверное, хочешь продать свои «Жигули»?

– Да, – ответил Боря, неприятно удивлённый тем, что Вася знает о машине. Ведь купили её недавно и сказать о ней могла только Рая.

– Я сейчас покупать ничего не собираюсь, а вот у одного моего не очень хорошего знакомого несколько дней назад угнали машину. Милиция нашла лишь покорёженный кузов, а автомобиль нужен ему позарез. Зовут этого человека отец Никодим. Телефона его я тебе не дам, но ты можешь сам встретиться с ним, если приедешь в воскресенье на службу в Знаменское.

В воскресенье утром Борис поехал в Знаменское, запарковался перед въездом в деревню и пешком пошёл к церкви. Это было небольшое, ничем не примечательное здание. Народу внутри было немного и батюшка, увидев нового прихожанина, жестом пригласил его в первый ряд. Боря сел на скамью, а святой отец хорошо поставленным голосом продолжал рассказывать какую-то библейскую историю. Коган слушал её краем уха и думал о том, что хорошо было бы прямо сегодня договориться о продаже. Очень уж не хотелось ему иметь дело с незнакомыми людьми. Он не умел торговаться и боялся, что его облапошат. Впрочем, священника Вася тоже не сильно рекомендовал. Так и сказал «Мой не очень хороший знакомый».

После окончания службы Боря увидел, как из церкви вышел подтянутый, модно одетый пожилой мужчина. Он запер дверь, положил ключ в карман фирменного пиджака, перекрестился и, повернувшись, посмотрел на Когана. Ни одежда, ни внешность не указывали на принадлежность этого человека к духовному званию. Бороду вполне можно было счесть данью моде и тогда он выглядел скорее постаревшим денди, чем священнослужителем. У Бори даже мелькнула мысль, что сутана и клобук служат батюшке спецовкой, которую он вынужден одевать как водолаз скафандр, но с таким же успехом он может одеть форму офицера КГБ и вместо крестного знамения перед входом на Лубянку отдать честь дежурному часовому.

– Здравствуйте, – сказал Коган, – я знакомый Василия Горюнова. Он сказал, что вам нужна машина, а я как раз собираюсь продавать свою.

– Здравствуйте, – ответил священник, крепко пожимая руку, – отец Никодим. Машина у вас здесь?

– Да, – Борис подвёл отца Никодима к «Жигулям» и тот стал внимательно их осматривать. Закончив, он спросил, сколько Борис хочет. Коган назвал максимум того, что давали за машину на чёрном рынке. Он впервые разговаривал со служителем культа и, хотя понимал, что поп такой же человек, как и остальные, всё-таки считал, что в Советских условиях встать в оппозицию к власти могут только глубоко верующие люди. Обманывать такого человека ему не хотелось, но и снижать цену было бы глупо, и он уточнил:

– Это в долларах.

– Понимаю. Вы же, наверное, едете в Штаты, – Никодим посмотрел на Бориса своими проницательными, всё понимающими глазами. Боря выдержал его взгляд, но внутренне поёжился. В этом человеке была огромная внутренняя сила и, наверное, он обладал гипнотическими способностями.

– Я подал заявление на выезд в Израиль, – ответил Коган.

– Так все делают, – кивнул Никодим, – я могу перевести деньги вашим доверенным в любую страну мира, в том числе и в Америку.

– Это было бы неплохо.

– Где живут ваши друзья?

– В Миннеаполисе.

– Дайте мне их адрес.

– С собой у меня его нет. Давайте поедем ко мне, а заодно вы проверите машину в работе.

– Только при условии, что потом вы меня отвезёте домой.

– Ладно, – согласился Борис.

– Вы, между прочим, не представились.

– Борис.

– А меня для простоты можете называть Николай Иванович.

– Очень удобно, – подумал Коган, – называет себя, как принято в миру, одет с иголочки и вполне может сойти за стареющего хиппи. В атеистической стране, где облачение священника вызывает нездоровое любопытство, это гораздо спокойнее.

В дороге они говорили очень мало, главным образом, потому что Боря пытался вспомнить, где он видел священника. Лицо его казалось Когану смутно знакомым, но он никак не мог понять, где они могли встречаться. Только когда Николай Иванович вышел, Боря подумал, что портрет Никодима он видел, когда последний раз был у Горюнова.

Вернувшись домой, Боря сразу же отправил письмо своему двоюродному брату в Америку.

Через несколько дней Николай Иванович без предупреждения заявился к Коганам. Поздоровавшись, он радостно сообщил, что уже перевёл деньги в Миннеаполис и хотел бы, не откладывая в долгий ящик, оформить машину на себя. Конечно, он разрешит Боре пользоваться ею до самого отъезда, но формальность должна быть соблюдена. Раз деньги уплачены, то и товар должен быть передан законному владельцу.

Боря растерялся. Ответ от Фимы он ещё не получил, а речь шла об очень большой сумме. Отец Никодим стал настойчиво убеждать Бориса сегодня же закончить все формальности. Чем дольше он говорил, тем меньше у Бори оставалось сил возражать.

Рая в это время ощипывала на кухне курицу для бульона и слушала последние известия. Когда новости закончились, она выключила телевизор и по реплике Никодима поняла, что мужчины собрались ехать в магазин. Они уже стояли в коридоре, когда она спросила:

– Вы куда?

– Оформлять продажу, – ответил Никодим.

– Нет, сначала мы должны убедиться, что деньги уже у наших родственников.

– Они наверняка получили перевод. Я сегодня утром разговаривал с представителем русской православной церкви в Нью-Йорке и он уверил меня, что всё сделано как полагается. Поэтому я и пришёл к вам. – Он перевёл взгляд на Раю и теперь пристально смотрел на неё, продолжая говорить своим убаюкивающим голосом. – Я хорошо знаю этого человека, мы вместе выступали в Штатах перед русскими эмигрантами и именно с ним я собрал средства на реставрацию своей церкви. Наши выступления были настолько успешными, что митрополит намерен в ближайшем будущем снова послать меня в США, а машину я хочу купить на деньги, которые он дал мне в качестве премии. Так что не беспокойтесь.

– Мы и не беспокоимся, – сказала Рая, посмотрев на Бориса, – но пока не получим подтверждения от родственников ничего переоформлять не будем.

– Вот что значит советское воспитание, – развёл руками Никодим, сверля Раю глазами, – в России слово священника никогда не подвергалось сомнению.

– Может быть, но я в те времена не жила.

– Даже если вы не жили, это не мешает вам проявить должное уважение к религии.

– Я к религии отношусь весьма почтительно, но мы говорим о деньгах, а они, как известно, счёт любят. К тому же, пара дней ничего не решит.

– Если бы вы не уезжали в Америку, то да, а так вы обменяете советский паспорт на визу, а по ней в автомагазине могут не оформить продажу.

– Мы там не первые отъезжающие, они хорошо всё знают. Да что ты стоишь как пень, – обратилась она к мужу. Он ничего ей не ответил, глядя в пространство отсутствующим взглядом. Она налила в стакан холодной воды и плеснула ему в лицо.