Врата жизни - Брэм Стокер Страница 67

Гарольд молчал довольно долго, прежде чем заговорить снова.

– Расскажите подробнее, как удалось меня спасти. Кто это сделал? Я почти не помню того человека.

И доктор приступил к рассказу о ночных событиях, какими они виделись с берега. Когда он закончил, повисла новая пауза. Ее прервал осторожный стук в дверь. Доктор зажег свечу и открыл дверь, постаравшись отпереть ее так, чтобы со стороны не слышно было щелчка и никто не догадался, что ее запирали. Гарольд услышал приглушенный голос из коридора, потом дверь тихо закрылась, и доктор сказал, возвращаясь к Гарольду:

– Леди Ланнуа хотела узнать, как вы себя чувствуете. Она не желает беспокоить вас. Обычно я никого не допускаю к пациентам, пока те не оправятся, но она не только хозяйка дома. Как я уже говорил, это она помчалась верхом на мыс, убедила всех поджечь дом и обеспечила ваше спасение. Но если вы не хотите, чтобы она заходила…

– Я не хочу, чтобы кто-либо видел меня в таком состоянии! – воскликнул Гарольд слабым голосом, но совершенно уверенно.

– Уверяю вас, она вас практически и не увидит. Эта борода, повязка на голове, полумрак. Она все это время ждет возможности встретиться с вами.

– А прошлой ночью она меня не видела?

– Нет. Она опередила повозку, на которой вас везли, ей надо было подготовить все в замке.

Гарольд был в смятении. Если его догадка верна… Просто отказаться от встречи с хозяйкой дома было странно и даже подозрительно. Вероятно, доктор прав, и его никто не сможет узнать в нынешнем виде. После короткого раздумья он вздохнул и сказал:

– Хорошо, пусть она войдет. Не будем заставлять ее ждать.

Стивен вступила в комнату с трепетом. Забинтованная голова и внушительная борода, местами опаленная и спутанная, в сумрачном освещении производили пугающее впечатление. Девушка пробормотала слова благодарности и восхищения, стараясь говорить негромко, и он ответил ей коротко, почти шепотом. Наблюдательный доктор заметил, что пациент изменил голос и произносил слова как-то непривычно, совсем не так, как в предыдущей беседе с ним. Про себя мистер Хилтон решил, что с причинами такого поведения надо будет разобраться позже. А Стивен тем временем рассказывала о спасении пассажиров и матросов – все благодаря отваге одного человека. От волнения голос ее дрожал, и звуки его казались пострадавшему сладчайшей музыкой. Больше всего Гарольд опасался в этот момент выдать себя, а потому отвечал односложно.

Когда Стивен ушла, доктор тоже покинул комнату и появился снова лишь через час. Он нашел пациента в состоянии едва сдерживаемого волнения. Говорил Гарольд разумно и спокойно, но был оживлен сильнее прежнего, а в жестах проявлялось с трудом скрываемое напряжение. После обмена короткими фразами он спросил:

– Мы в комнате одни?

– Да, – заверил его доктор.

– Я хочу, чтобы вы пообещали: здесь со мной не будет ни одна женщина.

– Но, сэр, вы ставите меня этим требованием в затруднительное положение! Да и вам это не пойдет на пользу. Вам необходим постоянный присмотр и уход.

– Я этого не хочу. Я не привык к тому, чтобы женщины ухаживали за мной, буду испытывать неловкость. Может быть, через несколько дней…

Решительность молодого человека озадачила врача. Не желая вступать в конфронтацию или опережать события, он ответил:

– Ну, ладно. В настоящий момент я не стану присылать к вам никого из сиделок.

– Спасибо! – с облегчением произнес больной.

Мистер Хилтон покачал головой, размышляя над странностями в его реакциях. Доктор настороженно относился к подобным вещам, так как внутреннее напряжение и чрезмерное волнение могли негативно сказаться на состоянии пациента. Тот явно что-то скрывал – и это могло быть важным фактором, определявшим улучшение или ухудшение здоровья. Следующий вопрос только утвердил доктора во мнении, что пострадавший не вполне откровенен с ним.

– Должно быть, трудно было поднимать меня по лестнице?

В неопределенных обстоятельствах мистер Хилтон использовал единственную тактику: придерживаться буквальной, детальной правды, не выстраивая концепций и не давая оценки обстоятельствам.

– Да, вы довольно тяжелый.

Про себя он прикинул: откуда пациент знает про лестницу? Нет, он был без сознания, когда его несли, значит, знать о ней не может. Видимо, он предполагает и прощупывает почву, задавая наводящий вопрос.

А Гарольд тем временем продолжал:

– Полагаю, замок стоит на высоком месте. Какие здесь виды из окон? Вы можете обозревать окрестности на большое расстояние? Мы на значительной высоте?

– Из окон виден мыс и часть окрестного пейзажа, – спокойно ответил доктор. – Но мы находимся не слишком высоко, так как замок стоит рядом с морем.

– Так мы на первом этаже? – в голосе Гарольда звучало явное удовлетворение.

– Да.

– Рядом с замком есть сад?

– Да, – коротко сказал доктор, недоумевая, зачем внезапно ослепшему человеку, привыкшему к своей силе, но в данный момент пораженному временной слабостью, знать, куда выходят окна, насколько они высоко от земли?

Однако мистер Хилтон не удивился, когда пациент протянул руку и, нащупав ладонь врача, пожал ее и произнес умоляющим тоном:

– Должно быть, теперь много лунного света – полнолуние было всего две ночи назад. Вы не могли бы взглянуть на сад и описать все вокруг? Просто расскажите мне подробнее, раз уж я не могу увидеть все своими глазами!

Доктор вдруг подумал, что больной замышляет самоубийство! Как остановить его? Пожалуй, помочь может только спокойствие и внимание, однако надо избегать малейшей неискренности и при этом не показать, что догадался о планах пациента…

Приняв такое решение, доктор заговорил. Он неспешно, во всех деталях, описывал сад за окном, расположенный у самой стены. Терраса дома выходила на густую зелень, а стена защищала растения от ветра и морской соли. Вечер был поздним, и все вокруг, действительно, было залито лунным светом. Гарольд задавал вопрос за вопросом, и мистер Хилтон неизменно отвечал на них так старательно, что в голове юноши постепенно складывалась красочная картина ближних и дальних пределов, открывавшихся из окон его комнаты.

Наконец, доктор оставил больного. Остановившись в коридоре, он задумался о своих наблюдениях и пробормотал под нос:

– Бедняга настроен слишком мрачно. Боюсь, его одолевают скверные мысли. Я не показал ему, что догадываюсь об этом, но сегодня ночью надо остаться в замке и присмотреть за ним!