Стоя под радугой - Фэнни Флэгг Страница 67

Конечно, люди удивлялись, зачем преуспевшему в погребально-цветочном бизнесе Сесилу соглашаться на жалкую зарплату начальника протокола штата. Но причина у Сесила была, и весомая. Достигнув вершины в своей профессии, он с годами все больше скучал и маялся. Мелкими похоронами он лично больше не занимался, только крупными и важными, но такие случались редко. Сесил жаждал чего-то грандиозного. Он любил музыку, любил световые эффекты и клиентов с хорошим вкусом. В этом году он так заскучал, что устроил пышный вечер памяти мисс Лили Мэй Колдуэлл, скончавшейся более десяти лет назад. Дама эта давным-давно придумала конкурс красоты «Мисс Миссури», и Сесил пригласил всех бывших Мисс Миссури на мемориальную службу, устроенную в театре, где короновали победительниц. Большинство девушек недолюбливали покойную, однако прибыли. А куда им было деваться? Мероприятие снималось для телевидения, и, не показавшись на сцене, бывшая Мисс подпортила бы свою репутацию. Поминальная служба стала событием. Вести его Сесил пригласил Берта Паркса, а за музыкальное оформление отвечали оркестр и двадцать четыре церковных хора со всего Канзас-Сити, все в специально пошитых по такому случаю костюмах – синих бархатных жакетах с вышитой золотом короной Мисс Миссури. Десять последних Мисс Миссури представили номера, с которыми когда-то выступали, а остальных вызывали одну за другой. Когда все дамы стояли на сцене, Сесил подал знак и вверх взмыли двадцать пять белых голубей, под потолком раздвинулся гигантский портрет Лили Мэй Колдуэлл, и Карен Бо Бо, бывшая Мисс Миссури, запела «Я лестницу до рая дотяну». Эта феерия чуток развлекла Сесила, но вскоре он снова затосковал. Сесилу требовался простор для деятельности, и теперь благодаря инвестиции в предвыборную кампанию Хэмма перед ним открылась сцена величиной в целый штат.

Вступив в должность, он первым делом настоял на смене формы военных. Ворвался в особняк губернатора с театральным костюмером и вывалил на стол гору эскизов для спектакля «Принц-студент». Сесил объяснил приглашенным на торжественный завтрак изумленным сенаторам, что хочет упразднить нынешний серо-бурый ужас, в котором ходят военные, и заменить его на лазурную форму, с красными лампасами и золотыми пуговицами. Но взять нахрапом сенаторов не удалось. Целый день Сесил обрабатывал политиков и к вечеру выбил из них одобрение на парадную форму губернаторского почетного караула. Однако сенаторы поставили три условия:

1) Никаких сабель.

2) Никаких перьев.

3) Никаких белых ботинок.

Сесил погоревал по этому поводу, но не особо: как-никак он получил свой почетный караул. И через несколько дней резиденцию губернатора оккупировали толпы модельеров, затопивших все помещения рулонами ткани. Ради сокращения расходов в губернаторском доме работали одни заключенные. Повара, включая женщин, были все как один убийцами, впрочем, как и все горничные и садовники, компанию им составляли воры и один многоженец. Но Сесилу не было дела до преступного прошлого обслуги, главное, чтобы их униформа сияла белизной, а сами они были аккуратны и подтянуты. Повариха Альберта Питс, прикончившая своего дружка ножом для колки льда, предпочитала заниматься готовкой босиком, но Сесил строго-настрого запретил ей снимать обувь. Указание его изрядно огорчило Альберту, и по дому пополз шепоток, что дни Сесила сочтены.

Но он ничего не замечал. Сесил грезил о том, как администрация губернатора Спаркса поразит высокопоставленных гостей из других штатов, и дел у него было по горло. Да большая часть губернаторских помощников до сих пор разгуливала в коричневых туфлях и белых носках! Сесил Фиггз и модельерская свита неистово метались по резиденции, сдергивали шторы, вешали новые, приставали к каждой мужской особи, чтобы та немедля вставила в петлицу свежий цветок. К концу месяца нервы у чиновников не выдержали и Родни Тилмана командировали с жалобой к Хэмму.

Но Хэмм лишь отмахнулся:

– Пусть развлекается, он заслужил.

– Черт, Хэмм, он весь персонал с ума сведет, – сказал Родни.

– Это их проблема. Придется научиться с ним ладить. Он никого не обижает.

Родни ничего не добился. По неизвестным причинам Сесил получил карт-бланш на любые безумства. И если хочешь достучаться до губернатора, то начинать следовало с Сесила.

Конечно, не обошлось без шуточек. Народ хихикал, что настоящая первая леди – это Сесил Фиггз, но вечно занятому Хэмму было не до сплетен. Сесилу же хватало забот о том, чтобы «придать немного лоска губернаторскому особняку». Ежедневно он сетовал насчет запрета Хэмма на алкоголь: мол, это позор – подавать только лимонад и сок президенту и первой леди Франции во время их визита. Сесил изводил всех и вся и только к Бетти Рэй не приставал: щадил.

А Бетти Рэй радовалась, что Сесил вместо нее планирует вечеринки и ведет себя как хозяин или, вернее, хозяйка, развлекая многочисленных гостей. Что есть кому заниматься делами, в которых она не смыслит. Хэмм, правда, обещал, что ее не будут дергать, но все же иногда приходилось принять участие в важных событиях. Сесил обращался с подобной просьбой только в случае крайней необходимости.

– Милая моя, – говорил он, глядя на нее своими большими глазами, – тебе нужно выйти хотя бы на минутку. Как-то будет неправильно, если ты совсем не появишься.

И Бетти Рэй выходила к гостям, ежась от неловкости, и старалась соответствовать, а сама поджидала сигнала Сесила, чтобы ускользнуть.

Ей удавалось остаться на заднем плане, так что роль первой леди оказалась не такой уж невыносимой. Ее даже мало кто узнавал. Когда Сесил повел Бетти Рэй в магазин купить платье для инаугурации, одна дама подошла и спросила:

– Мисс, нет ли у вас такого же, только четырнадцатого размера?

А другая полюбопытствовала, какие у них в наличии черные вечерние платья без рукавов.

Некоторые особо злобные репортеры утверждали, что у Бетти Рэй нет и намека на харизму первой леди. Мало кто слышал, чтобы она вообще что-то произносила, кое-кто даже засомневался, умеет ли она говорить. Но пуще всего Бетти Рэй не нравилось, что детям приходится расти в замкнутом мире губернаторской резиденции. Будто в аквариуме. Вечно на виду, для себя момента не выберешь. Люди толпились в доме днем и ночью. Нельзя спуститься в кухню воды попить, чтобы не наскочить на группу туристов. И никуда не выйдешь без охранника. Но Бетти Рэй не жаловалась. Хэмм никогда не был так счастлив. В конце концов, это же всего на четыре года. После окончания срока он пообещал вернуться к нормальной жизни и купить им дом. Ради этого можно и потерпеть.