Супервольф - Михаил Ишков Страница 67

* * *

Немного больше мне удалось вытянуть из Финка.

Картина вырисовывалась самая безрадостная. На фоне провальной войны с Финляндией, успехи немцев выглядели до оторопи пугающими. Не только у высшего руководства, но и в армии, в головах представителей рабочего класса и колхозного крестьянства зародилась мысль — здесь что-то не так. Конечно, ни о какой мистике в круге первом и речи не было. Догадка сводилась к мнению, что у Гитлера появилось какое-то мощное, воздействующее на психику оружие. Этот вопрос в секретнейшем порядке активно дебатировался в военных и политических сферах. Чем иначе объяснить тот факт, что французы, даже не пытаясь принять бой, сдавались дивизиями. «Сам» не очень-то доверял подобным спекуляциям, однако будучи когда-то знаком с Гурджиевым не мог сбросить со счетов возможность некоего подспорья фашистам со стороны неизвестных науке, скрытых завесой тайны сил.

До остального я додумался сам. Не стану отрицать очевидное — не только додумался, но и выудил. Однажды, растворив окно в своем номере, уловил ароматную, наполненную самыми разнообразными размышлениями, струйку дыма. Я поспешил захлопнуть створки, направился вглубь комнаты, но знакомые географические названия, военные термины — «скоростные бомбардировщики», например, — и, что было притягательнее всего, сгустки ожесточенных, сумбурно-гневливых ругательств вернули меня к подоконнику. Я проклял себя за неуместное и крайне опасное в советской стране пристрастие к угадыванию чужих мыслей и чуть приоткрыл форточку.

Так и есть, «Герцеговина Флор».

Несколько ночей я вслушивался в рассерженный, с легким кавказским акцентом, говорок. Общая направленность долетавших мыслей не представляла секрета — речь шла о немыслимом по здравым меркам поражении Франции, но более всего Мессинга заинтересовала болевая точка, которая в те летние дни особенно досаждала таинственному индуктору. Незнакомец решительно отказывался признать, что скоропостижной кончиной Франции «фигляр» (так в кремлевском кругу называли Гитлера) сумел выбить почву у него из-под ног.

Чем гуще были струйки табачного дыма, тем отчетливее и живее перед умственным взором Мессинга рисовалась настольная лампа, из-под плоского ажурного абажура которой стекал (именно так!) мягкий свет, освещавший письменный стол и посасывающего трубку человека, восседавшего в кресле. Прямо виднелся громадный стол для заседаний, на нем читались наваленные грудой географические карты. Света там было чуть-чуть.

Незримый окуляр сдвинулся в сторону, и в поле моего зрения отчетливо очертились отделанные деревянными панелями стены. В правом углу, подальше от окна, вновь нарисовался заваленный бумагами рабочий стол. Четко обозначились пепельница, подстаканник с цветными карандашами, письменный прибор. Прорезалось усталое донельзя лицо хозяина кабинета. Время от времени он вставал и, покуривая, начинал расхаживать по кабинету. При ходьбе его контуры заметно размывались, всякое движение странным образом удваивало, а то и утраивало его очертания. Когда же индуктор, одетый в полувоенный прилегающий френч, галифе и мягкие сапоги, застывал на месте, отчетливо проступала ярость, с какой он взирал на разбросанные по столу документы. До меня с легким дребезжанием доносились гневливые ругательства — что делать с этой грудой информации, с начала года ворохом посыпавшейся на него и настойчиво доказывающей, что следующей жертвой агрессора станет владычица морей. В долетавшем до меня речитативе не было пауз, деления слов на фразы — только жесткие и яркие эмоции. Они гулко и болезненно отзывались в моем сердце. Оно колотилось как простуженное.

Для того чтобы воспроизвести мыленные речитативы, мне придется резать их на куски и исключительно для удобства чтения заполнять пропуски.

«О том же заявил и Гитлер в (последней речи) в рейхстаге, в которой он снисходительно предложил английским империалистам мир. За чей счет возможна (сделка)? Ответ сам собой. Разведданные, кажется, (кому кажется, зачем кажется, в каком месте кажется?) (подтверждают). Разве что без толку донесение военного атташе. Подвесить бы его (за яйца), темнит двурушник, наводит тень (на плетень). Ишь как завернул, якобы некий берлинский доброжелатель подбросил аннон(имное) письмо (с предупреждением) — Гитлер сменил азимут. Как он может сменит (азимут), когда Британия обосралась от страха, а английское правительство отдало (приказ) об эвакуации Лондона?!»

Индуктор вернулся к столу, еще раз перечитал сообщение.

«31 июля 1941 высшее военное руководство Германии было ознакомлено с решением фюрера напасть на Советский Союз. Доклад делал Гальдер, возражений не было».

[64]

Что это, преступная (слепота), сознательная попытка ввести (руководство) (страны) в заблуждение? С атташе (разберемся), кто он, на чью (сторону) работает. Но даже если недалеко от (правды), Иосиф, кто из нас сумасшедший? Скоро осень, шторма, (преимущество) британского флота (подавляющее). Не безумец же (он)? Вай-вай-вай, (а если) безумец?

Индуктор просмотрел еще одну бумажку. Поднес к глазам, я увидел.

«Потери немецкой авиации в небе над Англией превзошли все разумные пределы. На 15 июля сбито бомбардировщиков… истребителей…»

«А повернуть на восток, не расправившись с Англией, — это (не безумие)? Это взве-шен-ное решение??»

С высоты четырнадцатого этажа утверждаю, менее всего Мессинга занимали военно-политические аспекты этой проблемы. Меня мало интересовало, куда Гитлер нацелит свой следующий удар, кто и как скоро станет следующей жертвой — Англия или Россия? Трудно было поверить, чтобы мой берлинский знакомый, загодя объявивший себя «властелином территории тайны», настолько легкомысленно готов поддаться голосу сладкоголосого «изма»? Неужели с перерывом всего в несколько месяцев, «зовущий» заставит его рискнуть схватиться с кремлевским балабосом? Ведь они, хотя бы на время, подружились. Хотелось, чтобы их дружба продлилась как можно дольше.

Другое вгоняло в холодный пот — оторопелое, разъедавшее душу бессилие, испытываемое таинственным индуктором. Это в тот момент, когда личный «изм» уверил его, — ты, Иосиф, способен видеть всех и вся насквозь.

Ты разгромил оппозицию — (раз).

Ты построил (основы) социализма — (два).

Ты построил больше (всех) танков и самолетов — (три).

Ты превратил страну в единый военный лагерь — (четыре).

Ты принял закон о восьмичасовом (рабочем) дне — (пять).

Ты выпестовал смену продажным троцкистским (военспецам) — (шесть).