Внутренний порок - Томас Пинчон Страница 67

— Так, может, вы и способны оценить притягательность рискованной ставки старой школы на Мики.

Фабиан улыбнулся скупо и ненадолго.

— Проторчите тут достаточно — сами флюиды уловите. Послушайте. Что если Мики не настолько пропал, как мы считаем?

— В таком разе я делаю вклад в ваш ремонтный фонд. Можете назвать в мою честь ботинок крупье, табличку маленькую сбоку прикрутить.

Фабиан, похоже, дожидался, чтобы Док ещё что-нибудь сказал, но, в конце концов, воздев руки и пожав плечами, он поднялся и проводил Дока по коридору и за несколько углов.

— Отсюда вы попадёте туда, куда шли. — На краткий толчок мыследеятельности мозга Док припомнил кислотный приход, в который его отправили Вехи и Сортилеж, когда он пытался отыскать путь из лабиринта, который медленно погружался в океан. Здесь же вокруг лишь сухая пустыня и обшарпанные древесно-волокнистые плиты, но Дока не покидало то же ощущение поднимающегося потопа, нужда ни за что не поддаваться панике. Откуда-то спереди он услышал музыку — не гладко аранжированный звук бальнозального оркестра, скорее драный стартстоп музыкантов, которым некуда спешить. Он нашёл помещение, которое некогда было уютным салончиком, от дыма травы и табака не продохнуть. Там, в крохотном янтарном луче прожектора, делившегося парой стибренных ватт с педальной стил-гитарой, а остальной бэнд играл акустику, стояла Юла — держалась она живенько, хотя столько времени на смене провела на ногах, только что сменилась, и пела теперь некий кантри-свинг, гласивший:

Полнолунье в Рыбах —

Как опасна тишь,

Если сон твой зыбок

Или ты не спишь…

Шляпу взбить на сгибах,

Пива приволочь…

Полнолунье — в Рыбах,

А в субботу — ночь.

Топочет зомби-душка —

Непрочен наш союз,

А у моей подружки —

Волколачий блюз:

Когда поёт шалунья,

Её не превозмочь,

(Ложись!)

В Рыбах — полнолунье

И в субботу — ночь.

Тут вам —

Пиры крепки, их

Сверкают клыки, они

Крошат мозги на куски — так от —

Нюдь не беда,

Коль тебе иногда

Метится бели, берда

не с руки, —

У местных это глюки,

Но долгих кайфов нет:

Минуты не упруги —

И вот уже рассвет.

Забудь шишиг и лгуний —

Неон тьму гонит прочь.

В Рыбах — полнолунье,

Ад —

субботняя ночь.

Ей с того места Дока видно не было, но он всё равно помахал, похлопал и посвистел, как все остальные, а затем пошёл дальше по задворкам недоосвещенного казино искать выход. Примерно в тот миг, когда ему пришло в голову, что Фабиан Фаццо наверняка пытался направить его куда-то в другое место, он свернул за угол чуточку слишком быстро и вляпался в большие неприятности в бурых ботинках.

— Ой блядь. — Да, то снова были Особые Агенты Пограньё и Пазник — вместе с целым взводом других пиджаков они конвоировали фигуру, узнанную Доком поздновато: вероятно — потому, что ему не хотелось в это верить. И ещё потому, что этого вообще никто не должен был видеть. Краем глаза Док засёк смазанный очерк Мики в белом костюме, с почти таким же лицом, что и на портрете у него дома среди холмов Л.А.: та же неуклюжая потуга выглядеть провидцем, — он прошёл справа налево, несомый вперёд, с достоинством, утихомиренный, словно его переправляют между мирами или, по крайней мере, нацеливают в пуленепробиваемый автомобиль, в чьих окнах всё равно ничего не разглядишь. Трудно сказать, под арестом он или, как выражаются в торговле недвижимостью, его «выгуливают».

Док отступил в тени — но недостаточно проворно. Агент Пазник заметил его и приостановился.

— У меня тут дельце, вы, ребята, идите, а я ненадолго. — Весь отряд удалился по коридору, а федерал подошёл к Доку.

— Один раз — в мексиканской забегаловке на Западной Бонневилль — могло быть совпадением, — любезно заметил он, делая вид, что считает на пальцах. — В Лас-Вегас разная публика ездит, не так ли. Два — вы заявляетесь именно в это казино, тут уж поневоле задумаешься. Но три — здесь, в той части «Ложи Кисмета», о которой даже местные далеко не все знают, что тут скажешь — тут вы несколько оказываетесь на шкале распределения вероятностей, а к этому уже надо присмотреться поближе.

— Насколько ближе, вы и так у меня под носом.

— Я бы решил, что слишком близко у нас тут вы. — Головой он мотнул на Мики, уже почти совсем скрывшегося с глаз у него за спиной. — Вы узнали объект, верно.

— Элвис, что ли?

— Вы создаёте для нас неудобства, мистер Спортелло. Этим любопытством к делу Майкла Волкманна. Весьма неуместным.

— Мики? дело для меня давно уже закрыто, чувак, я даже квитанцию на него выписывал, потому что мне никто не платит.

— Однако проследили его аж до Лас-Вегаса.

— Я тут совершенно с другим разбираюсь. Случайно заглянул в «Кисмет», только и всего.

Федерал смотрел на него долго.

— Тогда вы не против, если я с вами поделюсь соображением. Это всё вы, хипьё. От вас все с ума сходят. Мы всегда предполагали, что совесть Майкла никогда не вызовет сложностей. Столько лет было похоже, что её у него совсем нет. Как вдруг он решает изменить свою жизнь и раздать миллионы всяким выродкам — неграм, волосатикам, бродягам. Знаете, что он сказал? У нас на плёнку записано. «Такое чувство, будто я пробудился от сна о преступлении, которого никогда не смогу искупить, о деянии, к которому никогда не смогу вернуться и его не совершить. Поверить не могу, что всю свою жизнь заставлял людей платить за укрытие, которое должно быть бесплатным. Это же так очевидно».

— Вы всё это наизусть выучили?

— Ещё одно преимущество жизни без марихуаны. Попробуйте — вам может понравиться.

— Э-э… ещё раз — что попробовать?

Подошёл Агент Пограньё, на красной роже — любопытство.

— А, Спортелло, мы снова встретились, и, как всегда, приятно.

— Я вижу, насколько вы заняты, ребята, — сказал Док, — поэтому лучше не стану вас задерживать, я, наверное, просто, — переходя на субботне-утренний голос Лохматусика Кейси Кэйсема, — типа, блядь, побежал? — к коему действию он и перешёл, хоть и без ясного представления, куда направляется. Что они будут, не стрелять же? вообще-то начали…

Наконец, почти совсем запыхавшись, он засёк пару туалетов, означенных как «ЖОРЖ» и «ЖОРЖЕТТА», и, сделав ставку на табу ФБР, нырнул в дамский, где перед одним зеркалом обнаружил Юлу, которая поправляла макияж.

— Чёрт! ещё один проклятый хиппи, который не знает, какого он пола!

— Жду, пока феды не уйдут кого-нибудь другого морочить, дорогуша. Кстати, послушал тебя. Этой Долли Партон уже впору волноваться.