Имя мое - память - Энн Брешерс Страница 67

Люси не сводила с него глаз, которые постепенно наполнялись слезами.

— Разве это не имеет значения?

Он понял, что сейчас она расплачется. Расплачется из-за него. Дэниел закрыл глаза.

— Скажи мне, разве это не имеет значения? — воскликнула Люси.

Ему не хотелось открывать глаза. Он чувствовал, как у него из-под века выкатывается слезинка. Он не мог ей лгать. Не мог прежде и сейчас не мог.

— Не останавливайся, — еле слышно прошептал он.

— Почему нет?

Он почувствовал, что умрет, если не прикоснется к ней.

— Потому что это имеет значение.

Когда Люси снова поцеловала его, он тоже плакал. Они лежали на песке, омытые слезами и поцелуями. Дэниел больше не пытался уловить в этом какой-то смысл. Он не старался что-то упорядочить или запомнить на будущее. Это все, что у него было. И лишь это имело значение. Он целовал ее самозабвенно, ведь любить человека — все, что мы умеем.

Дэниел не знал, сколько времени они целовались на темном песке. Ничто больше их не разделяло. В какой-то момент он взял Люси на руки. Он не раздумывал, а просто послушался своего тела. Дэниел уже давно перестал бороться с собой. У него было сильное тело, и он с легкостью поднял ее и отнес в дом, в спальню. Он раздвинул противомоскитный полог и положил Люси на кровать.

Время утратило свой смысл. Обычный порядок вещей, которого он так строго придерживался, нарушился. Возможно даже, цикл его долгого существования переключился в начало и обновил его.

Дэниел с болезненной нежностью расстегнул на ней халат, увидел ее наготу в приливе нежданного восторга, несмотря на то что знал, какой она предстанет перед ним. Ему казалось, что он раньше не видел женского тела. Обнимая Люси, он чувствовал, словно никогда прежде ни к кому не прикасался. Обследовал пальцами и губами каждую ее частичку. Дэниел целовал ее мокрое от слез лицо и заглядывал ей в глаза, чтобы убедиться, что она с ним. Она отдавала ему всю себя без остатка.

— Я люблю тебя, — прошептал Дэниел, не в силах вспомнить, произносил ли он когда-нибудь эти слова.

Когда он обследовал каждую ее частичку, Люси обвила его ногами и изо всех сил притянула его к себе. Обнимая его за шею, она осыпала его влажными жадными поцелуями.

Дэниел подумал, что может навсегда затеряться в ней. Не найти дорогу назад. Вот она здесь, и она — Люси. А он мужчина со всем, что у него есть.

Наконец он достиг кульминации в своих необузданных чувствах. Этот момент своей значимостью развеял все воспоминания прошлого. Вероятно, он не сумеет сохранить его, и это всегда пугало Дэниела. Но он ощущал безумную радость от того, что освобождает свое отягощенное сознание. Он выбросил все из головы. Остальную часть мира и воспоминания о том, что с ним когда-либо происходило. Дэниел прижимал свое потное тело к гладкой душистой коже Люси. Обвившись вокруг нее, он ощущал себя таким новым и незащищенным, словно только что родился.

Иолута, Мексика, 2009 год

Люси проснулась от какого-то звука. Не от шелеста дыхания или случайного вздоха, как приятных элементов сна, а от какого-то непонятного звука. С сожалением и очень осторожно она отодвинулась от Дэниела.

В комнату проникал слабый свет утренней зари. Люси тихо выбралась из постели. На полу она нашла свой халатик и надела его, медленно, чтобы не шуметь, застегивая «молнию». Потом повернулась к окну. С трудом можно было различить листья мангового дерева. Люси замерла, прислушиваясь.

И вновь она услышала какой-то звук. Возможно, это была птица или какое-то мелкое животное. Вокруг дома царил тропический пейзаж. Люси приблизилась к окну.

— Дэниел!

Еще не успев ничего сообразить, она выкрикнула его имя. Там что-то было. Лица различить она не могла, но была почти уверена, что видит что-то за полуоткрытым окном. Оружие?

При звуках ее голоса он сел в постели. Люси со всех ног бросилась к нему, чтобы оттолкнуть в сторону. Послышался выстрел, она пронзительно закричала, и Дэниел с криком поднялся.

Люси не понимала, что происходит. Он держал ее и вопил как помешанный. Она увидела кровь и испугалась, что он ранен. Он отнес ее из спальни в гостиную. Раздался еще один выстрел.

— Ты ранен? С тобой все хорошо? В тебя попали?

Дэниел пробежал через дом и выскочил на пляж. Он мчался по песку с ней на руках, когда прогремел третий выстрел. Они погибнут. Где им спрятаться? В дом возвращаться нельзя. На открытом пляже они представляли собой удобные мишени. Впереди была только вода.

У него на груди виднелась кровь. Господи, неужели Дэниел ранен?

Он добежал с ней до линии прибоя и потащил с собой в воду. Только когда она поплыла, до нее дошло, что она едва может двигать рукой. На отдалении послышался еще один выстрел.

— Глубоко вдохни, — велел ей Дэниел.

Они вместе ушли под воду, и он тащил ее за собой, а Люси плыла изо всех сил. Болело плечо. Наверное, она его повредила. Он так энергично плыл за двоих, что она подумала — вряд ли он серьезно ранен. Они на мгновение вынырнули, чтобы глотнуть воздуха, а потом опять скрылись под водой.

Когда они вынырнули для следующего вдоха, Люси увидела прямо перед ними плавучий причал. Дэниел подтолкнул ее к нему, а сам проворно вскарабкался на него.

Люси не хватало дыхания. Она дотронулась рукой до плеча. На берегу она заметила человека с пистолетом. Дэниел называл его Иоакимом.

Она почувствовала, как Дэниел поддерживает ее одной рукой, а другой рукой расстегивает «молнию» на ее халате. Он осторожно спустил халат с плеча, и ей стало больно. Он снимал с нее одежду, и хотя оба они могли в любой момент умереть, Люси не паниковала.

— Нас здесь будет легко убить, — пытаясь отдышаться, произнесла она.

— Если он собирается убить нас, значит, убьет.

Дэниел рассматривал ее плечо, и она только сейчас сообразила, что оно в крови. Пистолет был направлен на них.

— Меня ранили? — прошептала Люси.

— Твое плечо задела пуля, не предназначенная для тебя. Ты прыгнула прямо передо мной и испугала меня до смерти. — Дэниел почему-то улыбался. — У тебя всего лишь царапина. Нам повезло.

— Кому же предназначалась пуля?

Она бросила еще один настороженный взгляд на Иоакима, стоящего на берегу с оружием в руках.

— Он намеревался запугать нас и подчинить себе, но не стрелять в тебя. Иоаким был бы, наверное, не прочь подстрелить меня. Он хочет, чтобы я оказался в его власти. Такой он человек. Намерен поступить со мной так же, как я с ним, — похитить тебя и дать мне знать, что ты живешь на свете, но не можешь принадлежать мне. Вероятно, он считает, что ты по-прежнему принадлежишь ему. Я не утверждаю, что он в качестве крайней меры не застрелит меня или нас обоих, но это не то, к чему он стремится.