Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова - Эдуард Власов Страница 66

13.1 C. 26. Реутово —

железнодорожная станция, находящаяся в Реутове. Реутов – город в Московской области, в 14 км к востоку от Москвы, с населением 53 000 человек на 1970 г. На перегоне Новогиреево – Реутово Веничкина электричка пересекает границу Москвы, и Веничка продолжает свое повествование уже в Подмосковье – здесь поэма превращается, как сказал бы Пастернак, в «горсть повестей, скопидомкой-судьбой / Занесенная в поздний прибой и отбой / Подмосковных платформ» («Город», 1916).

13.2 C. 26. Сказать ли вам, что это были за графики? —

Ближайшие ассоциации Вениных графиков – с графиками из Лоренса Стерна:

«Теперь я начинаю входить по-настоящему в мою работу и не сомневаюсь, что при помощи растительной пищи и воздержания от горячих блюд мне удастся продолжать историю дяди Тоби и мою собственную по сносной прямой линии. До сих пор же <…> Таковы были четыре линии, по которым я двигался в первом, втором, третьем и четвертом томе. В пятом я держался молодцом – точная линия, по которой я следовал, была такова…» («Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена», т. 4, гл. 40).

13.3 C. 27. …это линия комсомольца Виктора Тотошкина… это Алексей Блиндяев… —

Несмотря на некоторое «неблагозвучие», фамилии членов бригады Венички реальные, а не стилизованные под имя крокодильчика Тотоши из «Мойдодыра» Корнея Чуковского и под кальку с немецкого от Blind (слепой), как предполагает Гайсер-Шнитман (Гайсер-Шнитман С. Венедикт Ерофеев. «Москва – Петушки», или «The Rest is Silence» // Slavica Helvetica. Bd. 30. 1989. S. 94, 95). Венедикт Ерофеев пользуется реальными биографическими данными, включая фамилии членов своей бригады, с которой он работал на кабельных работах в Лобне и Шереметьеве в 1969 г. Один из ближайших друзей писателя (он же прототип Черноусого) вспоминает о своем визите в эту бригаду в компании с Вадимом Тихоновым:

«Не успели мы выпить, как в комнату стали просачиваться работяги. <…> они осмелели и стали задирать Тихонова. <…>

– Ну, ладно, давайте и им нальем, – рассудил Веня [Ерофеев]. – Только так. В стакане 200 граммов. Я буду спрашивать у вас историческую дату, и на сколько лет вы ошибетесь, на столько граммов мы вам недольем. Ну, Тотошкин, когда была Куликовская битва? – О! А Полтавская, Блиндяев? – О! Суки, так мы вам не нальем ни грамулечки. <…> Вы вот неделю назад в Евангелие совались. Может, кто хоть первую главу прочел. Ответите – разливаю вам целую бутылку. Есром родил Арама, Арам родил Аминадава, а Аминадав – кого родил? <…>

[Блиндяев: ] – Да, ну скажи, Тихонов, как была фамилия Христа.

– Блиндяев! А если скажу, сколько ставишь, халявщик? Литр ставишь?

– Ставлю, – скупердяй Блиндяев побледнел. – Ну, как фамилия?» (Авдиев И. [О Вен. Ерофееве]. С. 107–108).

13.4 …член КПСС с 1936 года… —

То есть вступивший в ряды КПСС в начале периода массовых сталинских репрессий, что, впрочем, еще ни о чем не говорит.

13.5 C. 27. …потрепанный старый хрен… —

Старый хрен – грубая просторечная характеристика пожилого мужчины, построенная на метонимии. Встречается, например, у Вийона: