Русская красавица. Анатомия текста - Ирина Потанина Страница 66

Вот так вот! А шепот-то женский весьма претенциозно звучал и требовательно. Не похоже, чтоб случайная деваха так ему указывала… А как же так часто мне Боренькой напеваемая Шнуровская тема: «А я бегу и все мне по х…,/ по х… веники-цветы, / Не нужны мне все вот эти вот, эти вот бабы,/Мне нужна сегодня ты…» Видать, и впрямь лишь «сегодня», то есть тогда, когда пел. Впрочем, и я сейчас не одна. Глупо обижаться…

— Знаю! — в голову приходит чудная идея. — Сейчас я вас, родненькие, замкну! Самым натуральным образом. Хватай ручку, записывай номер. Кренделя зовут Владлен. Да, мой бывший муж, так что поаккуратней с воспоминаниями. Он как раз искал, чью б команду проспонсировать…

И отчего, кстати, все мы — не случайные — тут же беремся его воспитывать? Отчего так похоже устроены? Противно жить, подозревая себя в такой стадности…

— Слушай, а он это серьезно? — очень заинтересованно спрашивает Боренька. — Впрочем, неважно. Пробью, убежусь, сам проверю… Он вообще серьезный чел?

— Х-м-м… — произнести что-то связное не успеваю. Артур вынимает у меня из-под уха телефон, жмет отбой.

— Позвони Лиличке, она ж ненормальная, всех на уши сейчас поднимет, сама прибежит… И все из-за твоего неперезванивания… — просит внезапно осипшим голосом, просит, а сам, кажется, не в себе уже совершенно. Синхронно испускаем нечаянный стон, когда он оказывается внутри… На миг замираем, прислушиваясь к ощущениям.

— Звони, звони! — глаза Артура смеются, он роется в телефонной книге, делает вызов, приставляет мне к уху телефон. Издевается в отместку за Бореньку? Нечестно! То ведь была игра, прелюдия… Сейчас так нельзя, серьезные вещи творятся ведь. Ну?!?! — в мыслях кричу и обиженно требую.

— Наконец-то! — Лиличкин голос врывается откуда-то совершенно из другой реальности. — С кем ты болтала, я не могла тебе дозвониться. С этим своим Боренькой? Пора взрослеть, хватит страдать этими непотребствами!

— Этими — не буду, — клятвенно заверяю я, ощущая острый приступ веселья. Знала бы ты, Лиличка, что разговариваю я с тобой не как-нибудь, а торжественно восседая на твердом, несклоняемом, каменном прямо таки, члене ненавистного тебе Артура… Знала бы…

Возможно, даже и узнала бы, я была как раз в том состоянии, когда хочется эпатировать, но Артур шевельнулся и зажег вдруг внутри меня нестерпимый, забирающий на себя все внимание, огонь. В пыль рассыпались любые мысли и посторонние намерения. Бормочу скомканное прощание, отключаю телефон, двигаюсь, сдирая кожу с коленей о шершавую обивку кресла. Артур замечает это, легко подхватывает меня на руки, встает, озирается… Сметает с подоконника мою сумочку, та цепляется, задевает стопку книг. Где-то за нами в глубине коридора что-то рушится со страшным грохотом, но это — вне нашей жизни, вне нашей связи, вне нашего восприятия…. Вжавшись спиной в ставшее вдруг теплым стекло окна, впиваюсь в его плечи, кажется ногтями, кажется, выкрикивая при этом что-то нечленораздельное. Артур стоит возле подоконника и с каждым движением, с каждым вдохом все сильнее и сильнее погружает себя в меня… Его глаза налиты безумием. Они не отпускают ни на миг, ведут, как в танце, направляют, зомбруют. Впервые в жизни испытываю оргазм с открытыми глазами, ни на миг не прервав зрительной связи с партнером и не разжав рук.

— У-ф-ф-ф, хорошо, — вырывается, спустя целую вечность блаженных конвульсий, стонов и сердцебиений… Расслабляюсь, возвращаюсь к реальности.

— Какая ты…. — его глаза-глазищи-глазоньки лучатся теплотой и неподдельным восхищением. Понимаю вдруг, что мне совершенно все равно, чей это взгляд. Мне не важно, кто этот человек, что навис надо мной сейчас, главное — тот контакт, что есть между нами. Главное, этот взгляд спасает и лечит… Я чувствую себя нужной! Господи, как же давно никто не смотрел на меня так! Как на леди-вамп, которую так важно покорить, как на экзотическую диковину, которую престижно прикарманить, как на даму, к ногам которой стоит класть миры — это да, это было. Все те поклонники были отшиты мимолетом в круговерти последнего времени. И поделом, они не нужны мне. А вот такие чувства — нежность, радость, искреннее доброе любопытство — это необходимо и этого так давно возле меня не было… Давным-давно, еще с тех пор, как я ради Сафо перестала быть Сонечкой…

— Знаешь, от другой шарахнулся бы: не терплю театральности в естественном… — он продолжает неотрывно смотреть и шептать свою бессмыслицу. — А с тобой… С тобой все можно и все не нарочито как-то… Ты целую драматическую постановку там разыграла, — кивает в сторону кресла, — А мне ни малейшей фальшинки ни увиделось… Какая ты… Неотмирасегошняя.

— Вздор! — невольно тоже шепчу, хотя и пытаюсь уже сбить наваждение, восстановить справедливость и вырваться… — Вся неотмиросегошность — твои иллюзии.

Мне уже неудобно тут на подоконнике, мне нужно собрать разлетевшиеся по коридору книги, мне уже стыдно за содеянное… Вырываюсь, отправляюсь в спальню за халатом, нестерпимо хочется прикрыться и сосредоточиться. Сигареты где-то в сумочке.

— Ты хотел поговорить о чем-то, я слушаю? — несу этот вздор, затягиваю пояс халата. Трезвею и начинаю ужасно злиться. — Ну?

— Ты смешная… — Артур все еще сморит и гипнотизирует. — Ведешь себя, как внезапно раскаявшаяся грешница. Мне уйти?

— Нет, не надо. Одной будет еще паршивее, — я с досадой отмахиваюсь. Ну что на меня нашло, какого черта затащила певрого встречного в любовники? Нет, хорошо. До сумасшествия хорошо, до полного „я над собой невластная”… Это и бесит! Не хватало еще привязаться к этому ненормальному… — А веду я себя, не как грешница, а как обычная шала….

Он прикладывает палец к моим губам. Кусаю в шутку, больше для разрядки, чем из эротики. Артур понимает по-своему, оглядывается на кровать… Вероятно мы так и не поговорим сегодня… Вот она, гибель, которую «Алиса» мне недавно предсказывала. Не физическая гибель — моральная. Полное моральное разложение… Прямо дух захватывает!

— Дверь! Дверь закрыть! — уносимая в спальню, нечаянно оборачиваюсь и обнаруживаю, что входная дверь распахнута настежь. Нет, это ж надо дойти до такой придурошности! А если б Лиличка и впрямь решила подняться, проверить, как я тут?…

* * *

Утро не оставило времени ни на постельную негу, ни на головную боль, ни на уместные угрызения совести, любым другим утром разорвавшие бы уже меня на части. За озабоченность, за преднамеренность, за пьяный бред и выставление напоказ своего одиночества… А еще за порчу отношений с нужными людьми. Кто знает, может Артур и впрямь не запутать меня хочет, а помочь разобраться в сложившемся бреде…

„Наверно вместе просто немного теплей!” — выдал компьютер в качестве утреннего пророчества. Я, конечно, решила, что про Артура. Спустя пару часов поняла — совсем о других людях, о тех, с кем еще только предстояло встретиться. Но это — несколько позже.

Наскоро позавтракали. Молча, будто ничто не нуждается в озвучке и объяснениях… Вели себя оба, как ни в чем не бывало, только в глаза смотреть избегали. Что странно, не от неловкости, а попросту опасаясь очередной вспышки чувств, на которую не было времени. Осторожно, стараясь не касаться друг друга, передвигались в пространстве. Немного ошалевшие от пережитых ощущений, немного еще сонные…