Правила Дома сидра - Джон Ирвинг Страница 66

— Я тут кому-то сломала руку, — сообщила Мелони. — Или, может, что-то в грудной клетке.

— В грудной клетке? Когда это было?

— Не так давно, — ответила Мелони. — Совсем недавно. Я нечаянно.

— Как это произошло? — спросил д-р Кедр.

— Я вывернула ей руку за спину, она лежала на полу. И я встала ногой на плечо, на то самое, которое вывернула.

— Ох! — только и смог сказать д-р Кедр.

— Что-то хрустнуло. Рука или грудная клетка.

— Наверное, это ключица, — предположил д-р Кедр. — Судя по рассказу, ключица.

— Ключица или нет, но я слышала хруст.

— А что ты при этом почувствовала?

— Не знаю, — опять пожала плечами Мелони. — Какую-то слабость, тошноту и… свою силу. Да, — прибавила она, подумав, — слабость и силу.

— Может, тебе надо чем-то заняться?

— Здесь?

— Ну да, здесь, — ответил Кедр. — Я нашел бы тебе настоящую серьезную работу. Конечно, можно навести справки, нет ли чего-нибудь в других местах, не в приюте.

— Вы хотите от меня избавиться? Или навалить побольше работы в приюте?

— Я хочу, чтобы ты делала то, что тебе по душе. Ты однажды сказала мне, что хочешь жить здесь. И я никогда не выгоню тебя отсюда. Я просто подумал, может, у тебя есть желание в чем-то себя попробовать?

— Вам не нравится, как я вечерами читаю? В этом дело?

— Да нет! Ты будешь и дальше читать. Но ты могла бы помимо этого делать еще что-то.

— Вы хотите, чтобы я заменила Гомера Бура?

— Для этого надо, как Гомер, долго учиться. Но наверное, ты могла бы помогать сестре Анджеле и сестре Эдне. И даже мне. Может, ты сначала посмотришь, что мы делаем? И решишь, нравится тебе наша работа или нет.

— Меня от нее тошнит.

— Ты ее не одобряешь? — спросил д-р Кедр, явно озадачив Мелони.

— Что-что?

— Ты считаешь, что делать аборты нельзя? Нельзя прерывать беременность, прежде времени извлекать плод?

— Ничего я не считаю. Просто меня от этого тошнит. Принимать роды — фу, гадость. И выдирать ребенка из матери тоже гадость!

Кедр слушал Мелони с недоумением.

— Так, значит, ты не думаешь, что это плохо? — спросил он.

— А что тут плохого? Мне это просто противно. Кровь, всякие там выделения… И везде воняет. — Мелони подразумевала запахи эфира и несвежей крови.

Уилбур Кедр глядел на Мелони и думал: «Господи, да ведь она большой ребенок! Младенец-головорез!»

— Я не хочу работать в больнице, — прямо заявила Мелони. — Я могу сгребать листья… Согласна на всякую другую работу, раз вы считаете, что я не оправдываю своего пропитания.

— Я бы хотел, Мелони, чтобы ты была более счастлива, чем сейчас, — обдумывая каждое слово, произнес Кедр. Он был очень расстроен, видя перед собой создание, до которого никому в мире нет дела.

— Более счастлива! — Мелони даже подскочила в кресле, и краденая заколка опять впилась ей в бедро. — Вы что, вообще сумасшедший или выжили из ума?

Д-р Кедр не возмутился, а только кивнул, взвешивая, какое утверждение Мелони более справедливо.

— Доктор Кедр! Доктор Кедр! — донесся из коридора голос миссис Гроган.

— Уилбур! — перешла она с фамилии на имя, чем задела слегка сестру Эдну, которая считала обращение по имени к д-ру Кедру своей привилегией. — Мэри Агнес сломала руку!

Уилбур Кедр посмотрел на Мелони, которая еще раз попыталась изобразить на лице улыбку.

— Ты сказала, что это случилось «не так давно»? — нахмурился он.

— Я сказала «совсем недавно», — поправила его Мелони. Кедр пошел в провизорскую, осмотрел Мэри Агнес; ключица действительно была сломана, и он распорядился сделать девочке рентген.

— Я поскользнулась на полу в душевой, — плакала Мэри Агнес. — Там очень скользко.

— Мелони! — позвал д-р Кедр.

Мелони прогуливалась по коридору и, услыхав Кедра, вошла в провизорскую.

— Хочешь посмотреть, как мы будем фиксировать сломанную кость?

В провизорской было не повернуться: миссис Гроган, сестра Эдна, сам д-р Кедр, Мелони, да еще за Мэри Агнес зашла сестра Анджела, чтобы отвести ее на рентген. Оглядев все собрание, Кедр вдруг увидел, какими старыми и хрупкими выглядят он сам и его сотрудницы в сравнении с Мелони.

— Ты хотела бы помочь нам вправить вывихнутую руку? — еще раз обратился он к крепкой, дородной молодой женщине.

— Нет, — ответила Мелони. — У меня есть дело. — С этими словами она потрясла даже как бы с угрозой «Крошкой Доррит». — Надо подготовиться к вечернему чтению, — прибавила она.

И Мелони вернулась в отделение девочек, села у своего окна и, пока д-р Кедр управлялся с рукой Мэри Агнес, попыталась снова уразуметь, что такое «марсельское солнце».

«Даже самая пыль побурела. Пространство вокруг колыхалось, точно воздух и тот задыхался от жары», — пробежала она глазами строчку, но мысли ее были далеко. «Солнышко, — думала она, — ну почему ты не взял меня с собой? Все равно куда. Пусть не во Францию. Хотя это было бы здорово».

Грезя, она и не заметила, как «небесный зрак марсельского солнца сменился марсельской тюрьмой». «На всем лежал тюремный налет, — читала она. — Как в колодце, в погребе, в склепе, в тюремной камере никогда не было солнца…» Мелони перестала читать. Оставила «Крошку Доррит» на подушке. Сняла с чьей-то кровати наволочку почище, положила в нее сумочку с сокровищами, кое-какую одежду. Опустила туда же «Джейн Эйр».

В спартанской комнатке миссис Гроган нашла без труда кошелек и выгребла из него все наличные деньги, в общем какую-то ерунду, прихватила тяжелое зимнее пальто (пригодится и летом, если случится спать на земле). Миссис Гроган все еще была в больнице с Мэри Агнес; Мелони хотела проститься с ней (хоть и ограбила ее), но не было времени — она знала расписание поездов назубок, вернее сказать, на слух, в ее окно были слышны все прибытия и отправления.

На станции она купила билет только до ливерморских водопадов. Новый молодой начальник станции при всей своей глупости наверняка запомнит, куда она взяла билет, и сообщит об этом д-ру Кедру и миссис Гроган. Она знала, что в поезде сможет купить билет до любой станции, например до Портленда. Ей предстоит обследовать все мэнское побережье. Ведь номер на кадиллаке мэнский, а под золотой монограммой на яблоке выведено золотыми буквами «Океанские дали». Значит, эти яблочные сады на побережье. А то, что побережье Мэна протянулось на тысячи миль, большого значения не имело. Поезд тронулся, и, глядя в окно, Мелони сказала себе (произнося слова с такой яростью, что запотевшее от ее дыхания окно скрыло заброшенные дома этого богом забытого городишки):

— Я обязательно найду тебя, Солнышко!