Вихри перемен - Александр Лапин Страница 66

По коридору пятого, штабного этажа они скользят беззвучно, подобно теням. Наконец, натыкаются на наглухо закрытую дверь. Прислушиваются. Подходят еще несколько бойцов.

– Кажется, там люди! – замечает кто-то.

Их учили: при штурме здания надо сначала бросить в помещение гранату, а уже потом врываться внутрь. Молодой боец поднимает забрало каски и говорит:

– Я счас рвану дверь. И брошу туда гранату!

Но у Казакова вспыхивает шальная мыль: «Ни в коем случае! А если там сидят машинистки, секретари, стенографистки, уборщицы. Да кто угодно!»

– Стой! – И он хватает за руку бойца, уже готового выдернуть чеку

– Ты что, с ума сошел?

Подходит начальник охраны президента, а с ним тот самый, одетый в гражданскую куртку, парень. Зычно кричат.

– Кто внутри?

Оттуда слышен дрожащий от волнения голос:

– Мы депутаты Верховного Совета. С нами женщины и сотрудники!

– Выходите! Мы ничего вам не сделаем!

За дверью тишина. Затем какой-то говор.

Она, то есть дверь, приоткрывается. Оттуда выглядывает чья-то испуганная, озирающаяся физиономия. Человек оглядывается. И дверь распахивается полностью.

Казаков заглядывает внутрь помещения. Там темно и тихо. Окна зашторены для светомаскировки.

Спецназовцы подтягиваются к двери и словно бы образуют своеобразный контрольно-пропускной пункт. Ждут наготове.

Через минуту выходит первый человек. Да не кто-нибудь, а знакомый всем по телевизору, известный коммунист Иван Полозков.

Но им некогда разглядывать знатного коммуниста. Надо быстро прохлопать его по карманам. Проверить документы. И отвести в сторону.

Коржаков лично проверяет удостоверения, отбирает их и бросает в спортивную сумку.

* * *

Здание парламента огромно. И у каждого входа идет свой спектакль. Своя постановка. Своя драма. Ближе к вечеру, когда погас пожар и закончилась стрельба, начался последний акт.

Со стороны парадного подъезда собралась гигантская толпа, условно говоря, сторонников президента. Разномастный, пестрый народ глухо гудит и жаждет расправы. И соответственно реагирует на все происходящее по принципу детской игры. Помните: море волнуется – раз! Море волнуется – два! Но это внизу. На улице.

Внутри здания, в парадном подъезде, собираются депутаты, помощники, защитники. Они капитулировали. И теперь ждут своей участи.

Между двумя этими стихиями на самом верху лестницы стоит безымянный младший сержант милиции. Без бронежилета, в камуфлированном ватнике и с планшеткой на боку. Сержант – совсем молодой парень. У него круглое, доброе, усатое лицо. Но сейчас он – единственная власть на этом пространстве нейтральной полосы. И толпа беспрекословно слушает его. Пока!

– Ребята из группы спецназа! – кричит младший сержант в сторону проталкивающихся вперед, раздвигая толпу, бойцов.

– Поднимайтесь сюда!

Они медленно отделяются от возбужденной толпы. И идут вверх по широким, мраморным ступеням. Как же тяжелы эти шаги! Офицеры знают, что кругом полно тех, кто готов выстрелить им в спину.

Их учили штурмовать, стрелять, убивать. Но никогда не было задачи – развести враждующих, спасти от расправы проигравших. И может быть, таким образом предотвратить братоубийственную гражданскую войну, которая уже маячит впереди, если события пойдут по негативному сценарию.

Сейчас этот одинокий младший сержант и есть та единственная сила, которая противостоит безумию. И они присоединяются к нему.

Николай Денисов, Иван Воронцов, Петр Темсаев, Владимир Сергеев, полковник Проценко – Анатолий понимает, выйдя на площадку перед Белым домом, что именно они взяли на себя всю ответственность за ход событий. Их долг сегодня – не выполнять безумные приказы, а просто предотвратить дальнейшее кровопролитие. Трудная задача.

Они освобождаются от оружия. И проходят парламентерами в подъезд. На пороге спецназовцев встречает бравый мужичок в берете морского пехотинца и с армейским автоматом в руках. Он ведет ребят дальше по лестнице. В зал заседаний.

Тут полно народа. Все смешались. И все хотят жить. На вошедших смотрят сотни глаз, в которых застыли страх и надежда.

Вперед выдвигается Владимир Сергеев.

Он говорит:

– Дорогие отцы и матери! Я из группы спецназа! Мы получили приказ штурмовать Белый дом. Но мы пришли к вам безоружными. Мы не хотим причинить вам зло и смерть. Вы, находящиеся сейчас в зале, обречены. Нам дан приказ вас уничтожить. Но мы не будем этого делать. Нас снова хотят подставить. Я брал дворец Амина в Кабуле, брал Вильнюсскую телебашню, был в Карабахе и Тбилиси. И везде нас подставляли. Сейчас мы не хотим брать грех на душу, а хотим вас вывести живыми. Мы сделаем коридор, и вы проходите по нему наружу в безопасности. Если кто-то попробует в вас выстрелить, мы подавим их огнем. Вам подадут автобусы. И развезут по домам. Слово офицера!

Что тут началось! Народ, доселе молчавший, зашумел, заговорил, задвигался. На сцену выскочил один из депутатов. Военный. Стал кричать:

– Вы честно выполнили свой долг! И теперь с чистой совестью можете покинуть это здание!

Рядом с ним встал гражданский. И продолжил:

– У нас есть два выхода. Мы можем остаться здесь. И по существу, покончить жизнь самоубийством. Или же выйти наружу. И продолжить борьбу!

После этих слов глухой шум в зале перерос в крики:

– Да, надо уходить!

– Пора уходить!

– Чего здесь ждать!

Но в правом углу находятся женщины-баррикадницы, то есть те, кто стоял на баррикадах вокруг Белого дома. Они имеют другое мнение. И выражают его в особом истерическом крике, обращенном к депутатам:

– Не уходите! Сложите головы здесь! Столько народа из-за вас погибло! Это будет честно!

В зале, как на новгородском вече, начинает разгораться дискуссия, готовая перейти в рукопашную.

В этот момент мимо стоящего в проходе капитана Казакова проходит, как тень, бледный до зелени Хасбулатов. Он выходит вперед. И как-то так спокойно, заторможенно произносит:

– Мы сейчас уходим из зала. Многие из нас в этом случае останутся живы! Мы должны донести до широкой общественности, что с нами произошло. Переворот совершен полностью. Пролилась большая кровь. Вина за это на Ельцине. И его окружении. Давайте прощаться!

Из рядов депутатов выскакивает депутат Умалатова Сажи. И ну его обнимать!

Начинается исход. Толпа рассыпается. Депутаты тянутся к выходу.

– Идем через первый подъезд! – подает кто-то команду. – На набережную! Там американцы ведут прямую трансляцию по Си-эн-эн. И в случае чего, стрелять по нам на глазах у всего мира они не будут.