Маленькие радости Элоизы - Кристиана Барош Страница 66

Она умолкла, замечтавшись.

Элоиза вздыхает: в тот вечер, перед тем как сесть за стол, Армони, глядя ей прямо в глаза, призналась, что тоску состарившейся женщины иногда может утолить созерцание камней, и раскрыла шкатулку с драгоценностями. Штук двадцать колец, очень простых и красивых, хотя оправа у некоторых старомодная.

— Реликвии. Некоторые поддельные, но это, знаешь ли, с реликвиями часто случается. Не всегда легко бывает сидеть над пустой тарелкой, когда в кольце спит бриллиант. Так что наименее красивые я без сожалений продала, заменив простыми «стекляшками». Но я выжила и теперь могу любоваться теми, что остались. И потом, ты ведь, наверное, догадываешься о том, что видимость нередко бывает такой же обманчивой, как реальность. — Она собрала кольца в горсть: — Ну, что — разве можно отличить одни от других?

Тридцать лет спустя… Элоиза усмехнулась: после смерти матери ювелир, которому она принесла свое наследство — жемчужное ожерелье, подаренное дедушкой Эженом своей дочери Элен, — этот ювелир сказал, что согласился его перенизать только потому, что это хорошая имитация, и потому, что застежка… если можно так сказать, изначальная! — и Элоиза поняла, как поступил с настоящим жемчугом, а заодно и с аметистовым кольцом, ее собственный отец.

Слава тебе Господи, «блага» этого мира немного значили в ее вселенной, так что она только посмеялась и послала мысленный привет Армони: ведь именно благодаря старой даме она была готова к такого рода открытиям. Проигрыши заядлого игрока всегда одинаковы, что за столом, что на бирже.

Их болтливая, вдохновенная, вкусная дружба цвела около восьми лет. Элоизе не приходило в голову, что Армони может умереть — разве не были они обе в возрасте подростковых заговоров и пристрастий? Армони стара? Да будет вам!

Эмили снова уселась напротив матери и слушает окончание истории.

— Настал год, когда, вернувшись после каникул, я оказалась перед опечатанной дверью. Консьержка, которая ежедневно навещала Армони и приносила почту, нашла ее в постели, с открытыми глазами и легкой улыбкой на губах. — Элоиза засмеялась: — Так и вижу Армони — как она встречает Костлявую с улыбкой, словно принцесса Бибеско, попросившая секретаршу открыть дверь, «и поскорее, пожалуйста, я жду гостью». За дверью была пустота, смерть забрала принцессу. Эту гостью видит лишь тот, кого она убивает.

Разумеется, Элоизу никто не известил, она ведь не принадлежала к числу родных. То есть родных Армони. И, поскольку Армони никогда не отвечала на письма, двухмесячное молчание молодую женщину не удивило.

— Никакое предчувствие не посетило меня там, где мы были тогда с твоим отцом, на берегу Эгейского моря… я безмятежно наслаждалась стремительно бегущим временем и присутствием не менее стремительного мужа. Ганс в те времена слишком часто уходил в плавание, чтобы я могла чувствовать себя счастливой.

Неважно, что она так и не узнала, где похоронили Армони. Зачем видеть камень, под который ее положили, не все ли равно, в какой он провинции, в каких краях! Элоиза встречалась со своими усопшими куда чаще, чем раз в году на День Всех Святых.

— Мое личное кладбище открыто круглосуточно, девочка моя, это память…

— Знаю, мама, — с едва приметным раздражением пробормотала Эмили, — и мне очень хотелось бы, чтобы и ты немного ко мне прислушалась.

— Я уже заканчиваю, цыпленок. Я позволила себе роскошь потревожить кошелек, заменявший сердце немногочисленным родственникам Армони по боковой линии, начиная с Филиппа. Когда он мне сказал, что жалеть не о чем, наследства не осталось, я засмеялась. Что он об этом знал? Двадцать лет спустя он, я думаю, все еще себя об этом спрашивает. Видишь ли, самая лучшая помощь ничего не весит, ее не измеришь и не оценишь, и истинные бриллианты таятся в воспоминаниях.

— Аминь, — произнесла Эмили. — А теперь мне хотелось бы с тобой посоветоваться, отрезать мне волосы или нет? Как ты думаешь?

Элоиза молча посмотрела на нее, потом улыбнулась:

— Тебя просит об этом исполин или один из тех карликов, из-за которых у тебя начинает гореть в одном месте без всякой пользы для кого бы то ни было?

Эмили вытаращила глаза, залилась краской, вскочила с места и снова села. Они уставились друг на друга. Девочка слегка отвернулась:

— Ну, мама, до чего же ты груба! — Потом прошептала: — Объясни мне.

Элоиза исполнила ее просьбу. А что, звенит ли веселый бубенчик Армони одесную Отца? Несомненно.

Элоиза улыбнулась, пришивая пуговицы к рубашке, потом прыснула со смеху. Уже уходя, дочь вздохнула:

— Ох уж ты с твоими историями!

Как бы там ни было, а в то лето Эмили не остригла волосы.