Линия красоты - Алан Холлингхерст Страница 66

Ник ласкал его легко и уверенно, собственный его член стоял жесткой диагональю, а из соседней комнаты все доносился уверенный, размеренный, сводящий с ума скрип. Ника он возбуждал почти до оргазма, но в то же время отвлекал, как голоса на лестнице, и тормозил финал. Что это так скрипит — кровать? Или, может, они занимаются любовью на полу? Ник вообразил себе два сплетенных тела: Кэтрин — смутно, с опаской, и куда более живо — Джаспера.

Уани гладил, ласкал и сжимал голову Ника, тянул за волосы.

— Они там трахаются… — проговорил он. — А мы здесь…

Ник поднял голову — и увидел, что он улыбается, словно в эротическом трансе, невидящим взором глядя на их отражение в зеркале; ясно было, что возбуждает его не только и не столько зеркало, сколько то, что происходило за зеркалом, и за стеной, и за пространством коридора, и за второй дверью. Быть может, он воображал себя где-нибудь в мотеле, рядом с незнакомцами. «Они там трахаются… а мы здесь…» — эти слова музыкой звучали в голове Ника, мысленно он повторял их снова и снова, и движения его убыстрялись в такт с ритмом, доносящимся из соседней спальни. Собственные фантазии его смутили: Джаспер — пусть, о Джаспере ему уже случалось фантазировать, но Кэтрин… Кэтрин ему как сестра, она сейчас сидит на литии, и потом… она ведь женщина. Теперь он слышал и ее голос — негромкие, отрывистые полувскрики-полувсхлипы… и тяжелое дыхание Уани. В самый миг любви возлюбленный ускользал от него! Ну погоди же, я тебе отплачу! — с усмешкой подумал Ник — и представил, что дарует Ронни то утешение, в котором отказала ему подруга. Это потребовало напрячь фантазию — воображенный Ником Ронни был больше раза в два. Но, когда Уани кончил, и Ник откинулся назад, зажмурившись, иллюзия почти стала реальностью — на миг ему показалось, что рядом с ним наркодилер с Ямайки.

Чуть позже они спустились в кабинет. Вечер был уже на исходе: Джеральд открывал последние бутылки шампанского и сам разносил их гостям. Были здесь и Тиммсы, и Барри Грум — после кокаина и секса они казались Нику еще более чужими, чем обычно. Рядом с ними, как с равными, сидел Полли Томпкинс, и в самой позе его чувствовалось отчаянное стремление забраться повыше. Удивительно: он кивал благосклонно и снисходительно, совсем как Джеральд, и воротничок у него был как у Джеральда. Подражая Джеральду, Полли становился почти соблазнителен. Должно быть, подумал Ник, все симпатичное, что в нем есть, у кого-то украдено.

Морган, девушка, которую привел с собой Полли, приблизилась к группе Джеральда, когда там обсуждался последний скандал: Оксфорд отказался дать госпоже премьер-министру почетную степень. Джон Тиммс, свято веривший в ритуалы, полагал, что это возмутительно; но Барри Грум, которому на Оксфорд и всех его обитателей было наплевать, громко и отчетливо произнес: «Ну что тут сказать? Дол…бы!» Морган покраснела, а затем старательно засмеялась. Она, бедняжка, была новенькой в этом мире и еще не разобралась, что здесь считается смешным, а что нет.

— Они, похоже, считают, что ученых женщин не бывает! — проговорил Джеральд, и все захохотали, а Морган изумленно и сконфуженно вглядывалась в их смеющиеся лица.

На балконе чувствовался теплый июльский вечер, сады утопали в зелени. Удивительно, сколько зелени в летнем Лондоне. В нежном сумеречном воздухе она как будто светилась изнутри, озаряя мягким сиянием деревья, и траву, и пару, расположившуюся на траве. Солнце уже зашло: допевали свои песни и замолкали последние птицы, сумрачная темная синева поднималась вверх по небу на востоке, и зелень покорялась ей, претворяясь в тысячу оттенков серого и черного, а пара на траве все блекла и меркла, пока не растаяла тенью среди теней.

— Эй, привет!

— О, привет, Джаспер!

— Как жизнь, приятель? — и чувствительный дружеский тычок под ребра.

— Отлично. А у тебя как?

— Ну, неплохо. Устаю, правда…

— М-м… Ты где сейчас был?

Джаспер был, по-видимому, не моложе Ника, однако выглядел вчерашним школьником: быстрый в движениях и неторопливый в повадках, с открытой и теплой улыбкой. Он только что занимался сексом с Кэтрин, думал Ник, у нее на кровати или, может быть, даже на полу — странным образом казалось, что от этого Джаспер становится равен ему, старому и близкому другу Кэтрин, получает одинаковые с ним права. Джаспер, разумеется, не мог знать, что наверху их подслушивали, но усмехнулся так, словно намекал на что-то непристойное, и облокотился на балюстраду рядом с Ником. Судя по всему, он был сильно под хмельком.

— С Кэтрин все в порядке?

— Ага… Она устала и вырубилась. Такие вечеринки не для нее.

— У вас с ней все хорошо? — осторожно поинтересовался Ник.

— Ну да! — моментально нахмурившись, протянул Джаспер. — Она отличная девчонка, точно!

Ник покачал головой, подумал и наконец проговорил так мягко и осторожно, как только мог:

— Джаспер, ты понимаешь, что о ней нужно… заботиться?

— Дядюшка Ник дает советы, — насмешливо отмахнулся Джаспер.

— Я хочу сказать, сейчас с ней вроде бы все нормально, но, если она снова перестанет принимать лекарства, это будет катастрофа.

Джаспер помолчал и сказал уже совсем другим, куда более «взрослым» голосом:

— Я думаю, она сама с этим разберется.

Он провел рукой по перилам, затем сунул ее в карман, оставив снаружи большой палец: Нику подумалось, что это — профессиональные жесты торговца недвижимостью, призванные что-то внушить клиенту.

— Знаешь, Ник, — сказал он, — она только о тебе и говорит.

С балкона появился Полли Томпкинс и, приметив Ника рядом с красивым Джаспером, скорчил ревнивую гримасу. Ник представил их друг другу слегка ироничным тоном, как бы предупреждая, чтобы оба не строили особых иллюзий.

— Ты, кажется, нас избегаешь, — добавил он.

Джаспер спокойно и прямо смотрел на Полли, должно быть стараясь определить, кто этот толстяк в огромном двубортном пиджаке, которому с равным успехом может быть двадцать пять и пятьдесят — нормальный парень или еще один участник гейского заговора.

— Ты так порхаешь по дому, что за тобой не угонишься, — ответил Полли. Он откровенно изучающе таращился на Джаспера, раздумывая, сможет ли найти ему применение.

— Наверстываю упущенное за студенческие годы, — улыбнулся Ник.

Полли тоже улыбнулся и вытащил пачку сигарет.

— Ты, кажется, очень сблизился с нашим другом мистером Уради. О чем ты с ним разговариваешь, хотел бы я знать?

— Ну, знаешь… о кино… о Бетховене… о Генри Джеймсе.

— М-м… — Полли задумчиво смотрел на пачку, не открывая ее. — Нам, должно быть, скоро придется называть его лордом Уради.

Ник, стараясь сохранять на лице бесстрастие, пытался понять, зачем Полли понадобилось его дразнить.

— Я бы не удивился, — ответил он. — В наше время прежние социальные условности потеряли смысл. Теперь человек может достичь всего, чего захочет.