Карьера - Дуглас Кеннеди Страница 66

Хозяин кабинета ненадолго замолчал и рассеянно постучал указательным пальцем левой руки по моему кейсу:

— Разумеется, мы не обязаны тщательно проверять законность представленных документов… или, скажем, расспрашивать о занимательных способах доставки денег к нашим берегам… Отличный кейс, мистер Аллен. Чудесная кожа. Могу я спросить, где вы его купили?

— Подарок.

— Ну конечно же, — согласился хозяин кабинета и встал. — Сейчас прикажу кому-нибудь пересчитать.

Выйдя в большой офис с кейсом в руках, Макгвайр вернулся через минуту.

— Много времени не займет, — заверил он, — мы привыкли иметь дело с наличностью.

— А как раньше доставляли пожертвования для фонда? — спросил я.

— Через третьих лиц. Однако к настоящему времени сумма ваших вкладов составляет всего лишь… — банкир ввел в компьютер какие-то цифры, затем прищурился, глядя на монитор, — шесть миллионов двести восемьдесят четыре тысячи пятьсот тридцать два доллара. — Макгвайр пристально посмотрел мне в глаза. — Позвольте заметить: сумма, явно недостаточная для паевого инвестиционного фонда. Хочу сказать, что больше привык к суммам в двести миллионов, причем, как правило, речь идет о пятидесяти тысячах наличными, а остальная сумма — оборотный капитал. И разумеется, применительно к фонду подобного масштаба, речь, как правило, идет о трех-четырех крупных инвесторах.

— Похоже, вы неплохо разбираетесь в таких делах.

— Для багамского банкира? — сухо уточнил Макгвайр.

— Не хотел вас задеть.

— Я и не обиделся. Я знаю об инвестиционных фондах так много потому, что проработал двенадцать лет в Лондоне на небольшую компанию под названием «Леманн Брозерс».

Если он хотел меня смутить, то у него получилось.

— «Леманн Брозерс»… Надо же. И почему вы бросили работу?

— И перешёл в мелкий, зачуханный банк? А вам когда-нибудь доводилось проводить в Лондоне январь, мистер Аллен?

— Никогда не был в Лондоне.

— Встретив в Лондоне двенадцать январей подряд, вы будете готовы поменять зарплату и социальный пакет на кусок чистого неба. В общем, я родился на Багамах. Это — моя страна. Хотелось вернуться домой. А оффшорное банковское дело на островах постоянно доставляет удовольствие, тем более, что позволяет знакомиться с колоритными бизнесменами, наподобие вас.

— Я — не «колоритный», мистер Макгвайр.

— Мистер Аллен, любой, кто появится в моем офисе с компьютерным кейсом, наполненным тремястами пятьюдесятью тысячами долларов — колоритная личность.

У него на столе зазвонил телефон. Хозяин в ответ произнес около дюжины слов и положил трубку. Затем посмотрел на меня:

— Ваши триста пятьдесят тысяч получены и приняты на счет.

Макгвайр притянул к себе большую книгу регистрации поступлений в обложке буйволовой кожи, заполнил квитанцию и корешок, взял печать, обмакнул в чернила, дважды ударил по книге, затем оторвал одну квитанцию и протянул мне:

— Вот теперь всё официально. Можете забрать ваш кейс в зале. Да, и не забудьте компьютер.

Я встал, зажав «Тошибу» под мышкой, после чего поблагодарил банкира за любезность.

— Мы наверняка скоро увидимся вновь, — заметил он.

— Ну, это зависит…

— От чего?

— От того, как быстро будут расти наши финансовые поступления.

Банкир заговорщицки улыбнулся:

— Или от того, сколько набитых долларами компьютеров вы способны унести за один раз.

Я возразил:

— Я — не курьер, мистер Макгвайр. — Хотя и знал, что отныне я буду всем, кем только прикажет быть Джерри Шуберт.

Самолет-развалюха до Майами, быстрый перелет в Нью-Йорк, и вот в десять двадцать вечера я снова в Ла-Гуардии.

На выходе из терминала купил номер «Пост». И хотя историю Теда Петерсона передвинули на пятую страницу, заголовок, тем не менее, наводил дрожь:

«ЗА НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ ДО СМЕРТИ РУКОВОДИТЕЛЬ КОМПЬЮТЕРНОЙ ФИРМЫ БУШЕВАЛ В РЕСТОРАНЕ».

Как я и боялся, по словам журналиста, метрдотель «Хъятт-Редженси», Мартин Альгар, передал в полицию сведения, что Петерсон посетил его заведение вечером накануне гибели под колесами. Альгар сообщил копам, что в ресторане Петерсон был не один, что покойный яростно спорил с другим бизнесменом, сидевшим за тем же столиком. Затем спор перерос в громкую ссору.

Особенно радовал последний абзац газеты:

«Сейчас полиция штата Коннектикут разыскивает, чтобы допросить, белого мужчину, которого видели выходящим из ресторана вместе с Петерсоном. По описаниям, разыскиваемому около тридцати, рост около шести футов, телосложение среднее, волосы русые, в тот день был в светло-сером костюме».

Наверняка полицейский художник уже сидит за столом напротив мистера Альгара, составляя фоторобот подозреваемого. И наверняка полиция уже допрашивает нескольких сотрудников Петерсона.

«Были ли у него враги?» — спросят копы. И получат от всех один и тот же ответ: «Ну, как-то вечером, незадолго до гибели Теда Петерсона, на него очень злобно орал человек по имени Нед Аллен».

Когда я сел в такси, направляющееся на Манхэттен, зазвонил телефон. Как только я ответил, Джерри спросил:

— Ну, как всё прошло?

— Как по маслу.

— Рад слышать.

— Ты читал сегодняшний «Пост»?

— Я регулярно читаю газету, — ответил Шуберт тоном, в котором слышалось, что мне не стоит обсуждать подобные вопросы по телефону, который можно с легкостью прослушать. — Замечательная газета! Столько интересных историй. Ты сейчас в такси?

— Да.

— Тогда встретимся у «Фанелли». Я закажу для нас поздний ужин.

«Фанелли» — местный заповедник, едва ли не последний бар и гриль в старинном стиле, оставшийся в Сохо. На шоссе Бруклин-Квинси почти не было движения, так что я успел как раз к одиннадцати. Джерри уже уселся за столик в небольшом кабинете, расположенном за барной стойкой.

Мы оказались единственными посетителями.

— Правило современного мира номер один, — объявил Джерри, как только я сел, — никогда, ни при каких обстоятельствах не обсуждай щекотливые темы по мобильнику!

— Джерри, я до смерти перепутан.

— С какой стати? Только из-за того, что гребаный метрдотель заявил, что видел Петерсона вместе с каким-то бизнесменом?

Взяв со стола принесенный мной номер «Нью-Йорк поуст», Шуберт зачитал вслух:

— «Около тридцати, рост около шести футов, телосложение среднее, волосы русые, в тот день был в светло-сером костюме…» Да под это описание попадает половина мужского населения округа Фейрфилд!

Я заговорил тихо, едва ли не шепотом: