Засекреченное будущее - Юрий Поляков Страница 66

— Любопытная точка зрения высказана Джоном Шемякиным о «литературе травм». Хочется присовокупить сюда и мнение о вечном российском недовольстве, которое иногда называют частью нашей ментальности. Любить читать о больном и болезненном… Вы, как писатель, используете эти «рычаги» для привлечения читательского интереса?

— «Литература травм» — это сейчас модно, и поэтому она вошла в джентельменский набор тех, кто рассуждает о словесности в эфире и Сети. Когда-то мой приятель остроумно называл паленую водку «симулякром». Тоже было модное словцо. Однако всякое новое, как я считаю, это просто понятое старое. «Три товарища» — разве не «литература травм»? А «Тихий Дон»? Не говоря уже о книге «Перед восходом солнца» Зощенко. Но в нашей культурной традиции читателя погружали в «историю травмы», чтобы помочь исцелиться, а не из коммерческого садизма. Такую практику правильнее назвать не «литературой травмы», а «травматической литературой», столь любимой «Большой книгой» и «Ясной поляной». Если при Советской власти автора всячески принуждали к оптимизму, то теперь его разными способами принуждают, напротив, к пессимизму, к греху уныния. Помните, в Британии после войны было направление в литературе — «Разгребатели грязи»? Авторов «литературы травм» я бы назвал «искателями грязи». Они, словно специально заточены на упоение негативом. Лично я в своих книгах борюсь с «травмами» при помощи смеха, иронии, сарказма. Грязью лечат суставы, но не души.

Любопытно, что зарубежные специалисты норовят часто свести «литературу травм» исключительно к русскому материалу. Да, в нашем прошлом немало обидных страниц. А разве в американской, немецкой или британской истории мало своих язв и травм? Сколько угодно, только успевай отчаиваться, но западный мир к своим недостаткам снисходителен, а вот к нашим непримирим, и его установка: тотальная «гулагизация» нашей истории и угрюмая «солженизация» нашей литературы. Цель — убедить мыслящий слой страны в том, что наша цивилизация отвратительна, поэтому беречь и защищать «эту Гоморру» не стоит. Если учесть, что мы по своему психологическому складу склонны к повышенной самокритичности и абсолютизации несовершенств дольнего мира, то принудительный советский оптимизм, столь раздражавший меня в юности, теперь не кажется мне такой уж нелепицей.

Вот любопытный пример. Почти в те же годы, что и декабристы, в Лондоне были казнены заговорщики, кажется, их было столько же. Англичане полюбовались казнью, разошлись и забыли. А у нас декабристы разбудили Герцена, а тот сами знаете кого возбудил. В нашей стране с литературой и кинематографом травм надо быть очень аккуратным. Еще пример. «Путешествие из Петербурга в Москву». Как показали исследования специалистов-филологов (всем рекомендую великолепную книгу Ольги Елисеевой в ЖЗЛ), многие обличительные пассажи Радищева, жутко травмированного половой жизнью (он не только сам заболел в юности сифилисом, но и перезаражал потом кучу близких), оказались на поверку прямыми заимствованиями из английской публицистики того времени, где они таки и остались словами.

А у нас? Ох, не зря его дальновидная матушка Екатерина упекла…

— А что происходит сегодня в драматургии, в театре?

— Знаете, Ольга, я сам себе уже напоминаю сердитого ворона из стихотворения Эдгара По, но, тем не менее, продолжу каркать. Если вы обратили внимание, по ТВ во время карантина снова, как в советские времена, стали демонстрировать в записи театральные спектакли последних 10–20 лет. Удивительно, но это исключительно отечественная и зарубежная классика, поставленная на двух-трех столичных сценах, возлюбленных «Золотой маской». Остальные, включая великолепные губернские театры, оказались за кадром. При этом ни одного спектакля по пьесам так называемой «новой драмы», царившей в российском театре последние четверть века, показано на ТВ не было. Почему? Во-первых, эти спектакли хороши только для премиальных жюри, а зритель с них просто уходил. Во-вторых, пришлось бы «запикать» половину текста. Таким образом, наглядно подтвердилась моя давняя точка зрения: «новая драма» — это по своей сути маргинальное явление, посредством жесткого навязывания превращенное в мейнстрим, увы, не без участия государства. И сделано это было за счет угнетения «нормальной», востребованной зрителем традиционной драматургии, которая была, напротив, системно маргинализирована и тоже при помощи государства. Национальная ассоциация драматургов (НАД) и ООО «Театральный агент», учредив конкурс «Автора — на сцену!», пытаются как-то поправить ситуацию, но трудно за три сезона да еще на свой кошт восстановить то, что разрушали десятилетиями не считая казенных денег.

Мне вообще не понятна государственная политика в этой сфере. В последние годы за счет смены художественных руководителей, в том числе в столице, произошла переориентация нормативных академических театров, превратившихся в полигоны болезненного самовыражения режиссеров. Почему тем, кто понимает театр как воплощенную галлюцинацию, нельзя давать для самовыражения, если так хочется, новые, не «намоленные» площадки? Пожалуйста, зарабатывайте творческий авторитет, привлекайте зрителей. Зачем разрушать то, что создавали другие, что потом не восстановишь? Допустим, нынешний директор Третьяковки госпожа Трегулова — фанатка авангарда, но никто не позволит ей по этой причине отправить в запасники передвижников. К тому же, из запасников картины при новом директоре можно вернуть в экспозицию. А любимые зрителями спектакли, которые начинают лихорадочно снимать из репертуаров дорвавшиеся до власти «самовыраженцы», уже не вернешь никогда, как не вернешь «Контрольный выстрел» в МХАТе имени Горького — единственную театральную постановку покойного Говорухина, шедшую почти 20 лет при полном зале. Скоро школьнику будет негде посмотреть нормального «Ревизора», придет он в зал, сядет и обнаружит, что события разворачиваются в 1937 году, Хлестаков — турецкий шпион, городничий — майор НКВД, а Бобчинский с Добчинским — раскаявшиеся троцкисты. Литература травм!

Но самый чудовищный пример разрушения русского реалистического театра — это история наглого изгнания Татьяны Дорониной из МХАТа им. Горького, а ведь она успешно руководила им 30 лет. Уровень и потенциал этого театра, любовь зрителей я хорошо знаю, так как двадцать лет сотрудничал с ним в качестве автора. Мрачная фантазия заменить великую русскую актрису Доронину на средней руки театрального менеджера с подмоченной репутацией Боякова могла родиться только в голове какого-то высокопоставленного Поприщина. Чиновники, витийствующие о патриотическом воспитании и при этом отдающие МХАТ в руки Волкова, подозреваю, просто никогда не бывали в его подвальном театрике «Практика», где спектакли шли исключительно на матерном языке. Если же они знали об этом, то как тут не вспомнить полузабытое слово «вредительство», становящееся ныне все актуальнее.

— У вас все книги — о людях и обществе в целом и о той или иной социальной подгруппе. Советский человек — новый русский — новый россиянин — куда и как движемся, как происходит наша трансформация. Молодому поколению вы бы доверили страну? Это правда, что они стоят на позиции «ничего не знаю и знать не хочу»?

— Каждый литератор пишет о людях и обществе, просто многие делают это так, что читатель не может понять, о чем идет речь из-за многословного и скучного лукавства автора. Настоящий писатель должен быть, в том числе, социальным аналитиком и прогнозистом. Увы, в своих ранних повестях «ЧП районного масштаба», «Работа над ошибками», «Апофегей» я невольно предсказал ненадежность нового поколения советских управленцев. Однако, по-моему, класс нынешних управленцев еще ненадежнее. Даже не слишком обременительная государева служба, которую требует с них Путин, им в тягость. Этот гедонизм может дорого обойтись стране. Сами подумайте, какова должна быть степень разложения, если запрет на двойное гражданство и зарубежные счета пришлось вставлять аж в Конституцию! Тревожит меня и «бюджетный патриотизм», под знамена которого ради заработка сбежались толпы людей, еще недавно честивших «рашку» в хвост и в гриву. Ведь перебежать под другие знамена — вопрос нескольких минут. Я наблюдал это в 1991-м. Увы, в статье «Россия накануне патриотического бума» 1993 года я предугадал и торжество «бюджетного патриотизма».