Женщина без имени - Чарльз Мартин Страница 65

Прошло полгода. Огонь распространился. Никто не знает, какая именно соломинка переломила спину верблюду, но одно было ясно. Жизнь изменилась.

Критики сходили с ума. «Удивительное достижение». «Завораживающе». «Монументально». «Ничего подобного со времен Толкина и Льюиса». «Мерило…» Комментарии заставляли меня чесать в затылке. Хотя должен сказать, что я улыбнулся, когда обо мне сказали: «Реинкарнация Фрэнка Баума».

Честно говоря, я не представлял, о чем говорят все эти люди, хотя читатели зачитывались моей книгой, и литературная звезда, то есть я, взлетела в стратосферу. Мой издатель был приятно удивлен цифрами продаж. Он позвонил.

– У вас есть еще одна книга?

У меня их было много. Вскоре вышла вторая. Джоди назвала ее «Пират Пит. Возвращение на Остров ненужных людей».

Я отправился в рекламную поездку, и если я подписал одну книгу, то был обязан подписать и десять тысяч других. Благодаря книге на больницу тоже обратили внимание, как и на детей. На остров приехал Санта, и в тот год я четырежды побывал в зале суда и услышал слова «неотъемлемое право». Это был хороший год.

Голливудская студия купила права на экранизацию первой и второй книги, поэтому то, что мне присудили национальную премию «Книга года», казалось само собой разумеющимся. Когда меня пригласили на торжественный ужин по этому поводу, я, с разрешения Рода и Моники, взял с собой Джоди.

Она вышла со мной на сцену и приняла награду. Ее аппараты на ногах щелкали, скрипели, а двойная подошва из дуба и кожи скребла по сцене. Павлинье перо покачивалось. Присутствующие встали и аплодировали десять минут. Шум был оглушающий. Род и Моника обнялись и похлопали меня по плечу. У Моники потекла тушь. Когда ведущий церемонии спросил у Джоди, почему она носит шляпу, она ответила:

– Потому что, как и Пит, я живу в мире без границ.

Забавно, как три слова могут все изменить. На следующий день об этой истории написали в «Нью-Йорк таймс». На первой странице под заголовком: «Мир без границ».

За одну ночь Джоди стала девочкой-надеждой с плаката. Ее фото в фиолетовой шляпе с павлиньим пером появилось в больницах и журналах по всей Америке.

Ребенок, которого никто не усыновил, нашел свое место в мире, и в результате я излил всю любовь и слова, которые мог найти.

Интервью, статьи, ток-шоу, люди хотели познакомиться со мной. Прикоснуться ко мне. Увидеть меня. Узнать мое мнение. Услышать мои размышления. Они поднимали вверх мою книгу и спрашивали меня:

– Откуда все это?

Я только пожимал плечами. Я не знал. Они продолжали называть меня «писателем». Я говорил им, что этот термин следует оставить для тех, кто этого заслуживает. Я всего лишь гид для рыболовов.

Критики сочли мои жалкие ответы высокомерием, смеялись над тем, чего не понимали, и над теми, кем они не могли стать. Это не значило, что я не хотел отвечать на их вопросы. Я просто не мог. Я ерзал на своем стуле. Такие большие вопросы для такого маленького человека. Такого незначительного на фоне времени. Они говорили, что я написал историю, которая «говорит с целым поколением». Однажды вечером Ларри Кинг спросил:

– Как вам удалось обратиться к столь многим?

Я покачал головой и ответил еле слышным шепотом:

– Я н-не обращался ко многим. Я говорил с собой… – я указал на Джоди, – и с маленькой девочкой по имени Джоди. Просто так случилось, что это понравилось еще нескольким миллионам.

Я немного помолчал.

– Я н-не рассказывал историю миллионам. Я рассказывал ее м-маленькой девочке, которая могла умереть или потерять ногу. И, возможно, я рассказывал ее тому мальчику, каким я когда-то был.

С этого момента книга начала улетать с полок.

Моя третья книга, «Пират Пит и ненужные люди: плоский мир», сорок две недели занимала первую строчку. Когда на экраны вышел фильм, снятый по первой книге, в списке бестселлеров в твердой обложке в «Нью-Йорк таймс» первые три места занимали три мои книги. Мне сказали, что лауреаты премии «Оскар» – продюсеры, режиссеры и актеры – звонили руководителям студий и просили мои истории, объясняя, почему они так хотят получить их. Мой издатель нанял целый штат людей, чтобы отвечать на адресованные мне письма. Я определенно не смог бы этого сделать. Я был слишком занят рыбной ловлей. Я купил плоскодонку за шестьдесят тысяч долларов, новые катушки и спиннинги, несколько пар солнечных очков для рыболовов и отправился в залив. Я никогда не экономлю, если речь идет о снаряжении. Днем я ловил рыбу, как обычно работая с клиентами, а по вечерам рассказывал истории целой комнате детей. Никогда мое сердце не чувствовало себя таким живым, таким полным.

Расширенная библиотека разрослась, и ей опять стало мало места. Люди приезжали из других больниц, чтобы послушать, как я читаю. Больные, прикованные к капельницам с препаратами для химиотерапии, женщины без волос, мужчины с увеличенной простатой, дети со шрамами на груди – все формы и размеры, все болезни и недуги. Редко я бывал счастливее, чем в те минуты, когда читал историю, которую написал сам.

Разумеется, хороший косяк тарпона занимал почетное второе место. То же самое относилось и к выловленному снуку или сорокадюймовому дрому. Но ценность мне придавало чтение истории, которую я придумал.

Пять лет. Пять книг. Переводы на десятки языков в более чем шестидесяти странах, более семидесяти миллионов проданных экземпляров. Говорили, что траектория моей карьеры – это нечто невиданное. И все потому, что я открыл рот и рассказал историю.

А еще были деньги. Я зарабатывал больше денег, чем мог потратить, и заплатил больше налогов, чем некоторые зарабатывают за всю жизнь.

И хотя все это превосходило мои самые невероятные мечты, я кое-что узнал, и это знание далось мне нелегко. Слова могут подарить людям надежду. Они странным образом сделали меня богатым и знаменитым. Благодаря им мое фото появилось на обложке журнала «I». Но одну вещь слова делать не могут.

Они не могут возвратить людей к жизни.