Запойное чтиво № 1 - Александр Крыласов Страница 65

Входная дверь распахнулась. Переплут и Ваня непроизвольно взглянули на часы, на циферблате две стрелки слились в один чёрный восклицательный знак.

— Готовы?! — в квартиру вломились Сиволап и Рог, конвоируя грустного Припекалу.

— Всегда готовы! — откликнулись анчутки, вскидывая руки в пионерском приветствии.

Оказывается, они давно уже сидели на полу и строили друг другу рожи.

— Ну, рассказывайте, дьяволята, где были? — зловещим голосом поинтересовался Рог, — что поделывали?

— Где были, где были? Гуляли, хвостом виляли, — нахамил Еря.

Рог заткнул палицу за пояс, схватил анчуток за шкирку и принялся нещадно трясти, те повисли в его лапах, словно два нашкодивших котяры.

— Я вам устрою исправительные работы, доможилы!

Трясущийся Еря подмигнул Спире.

— А классно мы на Хорька посикали.

Тот, несмотря на болтанку, захихикал.

— А как Ванятку с голыми бабами провели.

Еря закатился.

— А как похметолога докоряли.

Спиря отвесил брату комплимент.

— А здорово ты Афанасьичу оливку в рот залепил, почти как Марадона.

— Каков пас, таков и гол.

— Заткнитесь, бесы! — рявкнул карачун, — не то палицей хрястну!

— Не пужай, пёс шелудивый, — огрызнулся Ермолай, — опричник.

— Вертухай, — поддержал Спиридон, — жандарм, держиморда.

Сиволап распахнул окно настежь. Рог, держа анчуток в вытянутых руках, забрался на подоконник и резко взмыл в воздух. Сверху донёсся исчезающий писк.

— Будет хоть что вспо-о-омнить.

Переплут вышел на середину комнаты.

— Могу я слово молвить?

— Твоё право, — кивнул Сиволап, снимая байкерский сапог и дуя на мозоль, — какой только лиходей эту обувку придумал?

— А вот коты в сапогах ходят, и ничего, — хмыкнул Припекала.

— Попридержи язык, плыйбой, — окрысился карачун.

— Прощайте, потомки свободных славян, — расправил плечи Переплут, — мы уходим от вас навсегда, мы вам не нужны. Даны и бриты, тевтоны и галлы оказались сильнее, хитрее и проворнее, победа за ними. Ни Пётр Первый, ни Октябрьская революция, ни лихие девяностые, ни даже тучные нулевые не смогли вытравить славянский дух, но нынешние годы нас доконали. В школе отроки не дают списывать, чтобы не давать фору своим конкурентам. В институте, вьюноши, вместо того, чтобы шаболдыжничать и лоботрясничать, строят партийную карьеру. В офисах холдингов и билдингов, тьфу, слова-то какие поганые, все усердно насекомят планктоном, выплачивая ипотеку и кредиты.

— Про дев скажи, — стал науськивать Припекала, — а то обхудали, словно вешалки. Ни сиськи, ни пиписьки и жопа с кулачок.

— Девы стали морить себя голодом и петь под западную дуду, стали алчными и меркантильными. Вместо любви подавай им доллары и евро.

— Вот, вот, — влез Припекала, — и жопа с кулачок.

— Не встревай, забабенник, — одёрнул его Сиволап, — не мешай торжеству момента.

— А что я такого сказал?

Переплут откашлялся и продолжил обличительную речь.

— Славяне, вы стали, как янки, смотреть на окружающий мир поверх ведёрка с попкорном! Я проклинаю вас и ваш век, век алчных, бессовестных менагеров, где люди торгуют одним — полным отсутствием совести. Ироды, вы разучились творить шедевры и производить товары, вы умеете лишь продавать. Торговать квадратными метрами и брошенными детьми, нарисованными дипломами и чужими отелями, плохими романами и слабыми фильмами, и, что самое ужасное, своей великой Родиной.

— Эк, тебя разобрало, — присвистнул Припекала.

— Пора, — буркнул карачун, — Велес ждать не любит.

Три точки растворились в ночном небе мгновенно, как крупинки сахара в чашке кофе. Из облаков донеслось еле слышное.

— Ива-а-ашка! Не поминай ли-и-ихом!