Низина - Джумпа Лахири Страница 65

Они с Ричардом обменялись номерами телефонов и электронными адресами. Иногда стали встречаться, чтобы прогуляться или выпить в городе пива. Два раза ездили на рыбалку — забрасывали удочки у камней в Пойнт-Джудит и оба раза отпускали выловленных рыб обратно в море.

Субхаш все собирался пригласить Ричарда и Клэр к себе домой, приготовить карри. Он хотел подгадать с этим приглашением к приезду Белы, чтобы Ричард мог с ней познакомиться. Но это почему-то пока никак не получалось. Они с Ричардом продолжали общаться все так же легко и свободно, как в былые времена. Перезванивались, переписывались по электронной почте и в блоге Ричарда, где тот вел статистические обзоры о военных расходах в Ираке.

Однажды утром Субхаш смотрел по телевизору новости Си-эн-эн и увидел замигавший сигнал на мобильнике, пультом убавил громкость. Он не ожидал услышать в трубке голос жены Ричарда Клэр, женщины, с которой он пока еще даже не был знаком. Она сообщила ему, что Ричард умер несколько дней назад. В ноге оторвался тромб и добрался до легких, это произошло через день после велосипедной поездки Ричарда и Клэр к мысу Роум-Пойнт.

Субхаш положил трубку, выключил телевизор. Он растерянно и сиротливо смотрел в окно — в кронах деревьев галдели птицы.

Он подошел поближе к окну, всмотрелся в этих птиц, они как-то пытались кормиться на дереве в эту зимнюю пору. Яростная энергия проявлялась в их шумной возне, в их прыжках с ветки на ветку. Так шел процесс выживания, который сейчас казался ему оскорбительным.

Первый раз в жизни Субхаш был на похоронах в морге. Первый раз в жизни видел мертвое тело в гробу. Он смотрел на безжизненное лицо Ричарда, и ему казалось, будто чья-то умелая рука отлила его из воска. Вспомнилась мать, мертвая, накрытая покрывалом.

После похоронной церемонии в морге он был на поминках в доме Ричарда. Длинный стол, уставленный закусками — тарелками с сыром, салатами. Люди в темной одежде подходили к столу, пили вино, закусывали.

Клэр стояла в окружении детей и внуков, выражала признательность людям за то, что пришли, пожимала им руки. Рассказывала, как все произошло. У Ричарда, оказывается, не было никаких признаков недуга, пока он не пожаловался, что ему трудно дышать. А на следующее утро он растормошил Клэр и, не в силах говорить, указал ей на телефон. Он умер в машине скорой помощи, за которой Клэр ехала следом.

Люди собирались кучками в кружок, разговаривали. Кто-то из дальних родственников фотографировался — для них это скорбное собрание было возможностью в кои-то веки повидаться. Те, кто приехали издалека в Род-Айленд, собирались съездить в Ньюпорт на следующий день.

Элиза Силва была соседкой Ричарда и Клэр.

Она подошла к Субхашу, стоявшему перед окном с видом на березовую рощу. Когда он повернулся к ней, она представилась и сказала:

— Я видела Ричарда и Клэр несколько недель назад — они шли держась за руки, словно только что познакомились. — И еще добавила, что на пруду за рощей, когда он покрылся льдом, Ричард с Клэр катались бы на коньках, тоже держась за руки, как обычно.

У нее была кожа оливкового оттенка, почти такого же, как у Субхаша. Волосы уже поседели, но брови оставались еще черными. Волосы забраны сзади в хвост заколкой, как это часто делала Бела. На ней хорошо сидело черное платье с длинными рукавами, на шее — серебряная цепочка.

Они говорили о том, насколько давно каждый из них знал Ричарда. Но оказалось — у них есть и еще одна общая тема. Это выяснилось случайно, когда он назвал свое имя. И она тогда спросила, имеет ли он отношение к Беле Митра, которая училась у нее, когда она преподавала историю Америки в школе.

— Я ее отец.

Он до сих пор нервничал, когда произносил эту фразу вслух.

Субхаш с интересом смотрел сейчас на женщину, которая когда-то учила его дочь. Элиза Силва относилась к ряду людей, которые участвовали в жизни его дочери и о которых он ничего не знал с той поры, как Бела достигла определенного возраста. Он до сих пор помнил имена учителей из ее начальной школы. В старших классах она предъявляла только дневник с оценками, где надо было расписаться кому-то из родителей.

— Вот вы не знали меня, а все-таки разрешили взять вашу дочь в ту поездку в Хэнкок-Шэйкер-Виллидж, — сказала она, имея в виду экскурсию, куда возила тогда учеников.

— Да, мне стыдно за свое невежество. Я даже не знаю, где этот Хэнкок-Шэйкер-Виллидж находится.

Она рассмеялась:

— Это действительно стыдно.

— А почему только одна экскурсия?

Она объяснила, что были экскурсии и в другие места, потом спросила, где Бела живет сейчас.

— Да нигде. Кочует с места на место.

— А-а, дайте-ка угадаю! Ездит с рюкзачком: все свое ношу с собой, делает все, чтобы этот мир стал лучше.

— Да. А как вы узнали?

— Некоторые дети формируются рано. Они уже с малолетства сосредоточенны. Бела как раз такая. У нее другого выбора не было. — Элиза сделала глоток вина, внимательно посмотрела на него и кивнула, давая понять: ей известны их семейные обстоятельства, она знает об уходе Гори.

— Бела говорила с вами об этом?

— Нет, я узнала от других учителей.

— А вы до сих пор работаете в школе?

— Нет. После пятидесяти пяти лет я поняла: уже не справляюсь с ними, мне нужно сменить род деятельности.

Она рассказала, что работает на неполную ставку в местном историко-краеведческом обществе — переводит архивы в цифровой формат, издает информационные бюллетени.

Субхаш рассказал ей, что читал в Интернете про резню в Большом Болоте. И спросил, остались ли какие-нибудь архивные записи о тех событиях.

— Конечно остались! Вы даже можете найти мушкетные пули, если покопаете хорошенько вокруг обелиска.

— Да я пытался однажды найти этот обелиск, но заплутал.

— Да, я знаю, это непросто. Надо было обратиться к фермеру, к чьим владениям относится этот участок дороги.

Он вдруг понял, что устал стоять и хочет есть.

— Я хочу пойти что-нибудь съесть. Вы как? Не против?

Они подошли к длинному закусочному столу. Вдова Ричарда находилась у другого его конца. Она плакала, ее обнимал, пытаясь утешить, один из гостей.

— Я тоже в свое время прошла через такое, — сказала Элиза.

Она, оказывается, пережила смерть мужа, умершего от лейкемии в сорок шесть лет. Он оставил ее с тремя детьми — двумя сыновьями и дочерью. Младшему ребенку было всего четыре года. После смерти мужа она с детьми переехала в дом своих родителей.

— Простите меня, что заставил вас вспоминать.

— Да ничего. Это же была семья. Как и у вас.

Ее дочь вышла замуж за инженера из Португалии, теперь живет в Лиссабоне. Собственно говоря, оттуда были предки Элизы, но до свадьбы дочери она не была в Европе ни разу. Ее сыновья жили в Денвере и в Остине. Выйдя на пенсию, она какое-то время разрывалась между их семьями, помогала растить внуков, но раз в год ездила в Лиссабон. Примерно год назад, после смерти отца, она вернулась в Род-Айленд, чтобы быть поближе к матери.