Родичи - Дмитрий Липскеров Страница 65

По всей округе выл и скулил собачий мир, как домашний, так и одичавший, а тем временем Арококо мчался к Кольцевой дороге, склонившись носом к самой земле. Пересекши магистраль, гад сиганул в лес и исчез в ночной чаще.

Неизвестно, кто позвонил в милицию, но наряд прибыл скоро и ужаснулся, обнаружив все окрестные снега окровавленными, а на них лежащего мертвым человека, пробитого насквозь железнодорожным рельсом, ушедшим в мерзлую землю аж на метр.

По такому поводу вызвали и ФСБ, которая устроила шмон в «Звездочке», выуживая всех постояльцев на свет Божий.

От этого шума и проснулся с дурными предчувствиями будущий Дягилев.

Патологоанатом решил было глотнуть холодного «жасмина» и поразмыслить над исчезновением будущей звезды, как вдруг дверь комнаты с грохотом слетела с петель, и двое людей в черных масках, с автоматами в руках впрыгнули в номер и ударами сапог в грудь свалили его на пол.

— Лежать! — заорал один.

— Морду в землю! — истошно прокричал второй.

Ахметзянов знал, что в таких ситуациях шутить не стоит, и покорно уткнул физиономию в пол.

Его тщательно обыскали и приказали тащить задницу в холл на первом этаже, где собрались немногочисленные обитатели полузвездочного отеля.

Прозектор узнал капитана Жыбина, который стоял, пошатываясь, в одних ментовских портках, а из правого сапога его что-то сочилось. Сомнений, что Жыбин пьян, не было ни у кого.

Также Ахметзянов различил маленького человечка с лицом, похожим на блин, с узкими глазками-щелочками и кривыми ножками в меховых унтах. Физиономия человечка отливала лиловым цветом.

Остальной контингент был, вероятно, с окрестных рынков — заспанные кавказцы с помятыми рожами.

Перед всей этой шатией-братией ходил крепкий мужик со здоровенной задницей, в котором патологоанатом безошибочно определил главного.

— Слышь, старшой! — обратился он к омоновцу.

— Молчать! — огрызнулся тот.

— Так ведь сосед у меня пропал, товарищ мой!

Здесь старшой проявил понимание.

— Как выглядит?

— Блондин с голубыми глазами… В черном свитере под горло… Спал, а потом исчез…

Здесь подтянулся ментовский майор и, достав из кармана какую-то бумажку, поглядел в нее, а потом уставился на Ахметзянова. Почавкал губами, расстегнул кобуру и, вытащив «Макарова», завопил на всю ивановскую:

— Ложись, сука!!! На пол!!!

Патологоанатом повиновался, но не слишком быстро. Сначала встал на четвереньки, оглядываясь и ожидая, что кто-то из «масочников» остановит это безобразие. Но в следующий момент, услышав продолжение крика: «Он в федеральном розыске!!!» — быстро распластался по полу, разбросав руки и ноги по сторонам.

За такую расторопность получил лишь по печени для острастки.

Рядовой омоновец живо защелкнул наручники за его спиной и остался сидеть, уперев колено в спину прозектора, пока ментовское и эфэсбэшное начальство что-то выясняло между собой… Потом звонили по мобильному и будили через дежурного по городу какого-то генерала Бойко.

Генерал ехал долго, обстановка несколько разрядилась, видимо, колено омоновца устало, и он отошел куда-то, скорее всего в нужник.

Тем временем вяло определили в Жыбине мента. Сам он этого пока сказать не мог, а документы в обысканном номере расшифровали его как капитана ГИБДД. Вахтерша отеля тотчас во всеуслышанье заявила, что обмочившийся боров пер полночи несовершеннолетнюю хохлушку и вообще занимается регулярно поборами.

— Какими поборами, бабушка? — поинтересовался ментовской майор, чувствуя, что каша заваривается наигустейшая, и может так статься, что это краеугольный момент в его жизни: на погоны, если правильно действовать, может сесть вторая большая звезда, а если облажаться, слетит и прежняя. — Так что вы говорите, бабушка?

Но здесь бабуля словила взгляд старшего администратора, который телепатировал в старенькие мозги, чтобы заткнулась старая дура и не высовывалась, когда снаряды летают!

Старушка тотчас изобразила сердечную боль и запросила валокордин.

Майор подошел к еле стоящему на ногах Жыбину и, глядя, как из сапога подтекает на пол жидкость с запахом прокисшей мочи, произнес высокопарно:

— Что ж ты, гад, погоны позоришь!..

Здесь Жыбина вырвало…

В этот же момент в холле гостиницы «Звездочка» появился бравый генерал в сопровождении адъютантов. Не задерживаясь, он прошел к распластанному на полу Ахметзянову, коротко спросил: «Этот?» — получил утвердительный ответ и скомандовал:

— В машину!

Ахметзянова отволокли в «воронок», взревел мотор, импресарио повезли через просыпающуюся Москву в СИЗО МВД.

Генерал выслушал доклад майора насчет Жыбина, посмотрел на гибэдэдэшника и, сказав овэдэшнику: «Сами знаете, что в таких ситуациях делать!» — отправился на улицу к окровавленным снегам, где лежал пробитый насквозь железнодорожным рельсом студент Михайлов.

Рядом стояли «скорая» и труповозка. Врачи, прежде такого отродясь не видавшие, с интересом разглядывали место преступления.

— Мертвый? — поинтересовался генерал, узнав в поверженном красавце исчезнувшею из морга города Бологое покойника по фамилии Михайлов.

А хорошо Боткин потрудился, подумал про себя генерал. Портретик составили прекрасный.

— Мертвый? — переспросил.

— Так ему же в сердце рельс вогнали! — с недоумением ответствовал врач «Скорой».

— Наш, — подтвердил санитар труповозки.

— Я спрашиваю вас, он умер?!! — повысил голос Бойко.

Врач пожал плечами, склонился над студентом Михайловым и, потрогав шейную артерию, тотчас переменился в лице.

— Стучит… — проговорил.

Генерал выругался.

— Значит, так, — скомандовал затем Иван Семенович, — повезете в Боткинскую! Умрет в пути, под суд пойдете!..

Неожиданно сквозь милиционеров, врачей и омоновцев протиснулся маленький человечек и, поглядев, как из груди человека выдергивают рельс, заойкал, запричитал и заплакал вдобавок.

— Вы его знали? — живо спросил генерал.

— Нет, — утер слезы Ягердышка.

— Тогда какого черта вы здесь?!!

Ягердышку было подхватили под руки и хотели унести с места происшествия, как он вдруг воскликнул:

— Я видел того, кто убивал его!..