Болотное гнездо - Валерий Хайрюзов Страница 64

– Трухин называет тебя способной дворнягой. Или, как он иногда выражается, двортерьером, видимо, считая себя породистым английским догом. Хотя мне лично он больше напоминает мопса.

Герасимова совсем не обижали Ольгины слова. Левка – мопс, это его вполне устраивало. То, что Тарабыкины приехали на Куликово болото аж из Америки, поднимало Ольгу в Севкиных глазах на невиданную высоту. И собственное болото уже не казалось ему болотом. Тут же с полным основанием можно было говорить о мировых масштабах сибирской низины. Впрочем, когда он заводил с ней разговор на эту тему, она говорила, что родитель просто свихнулся и, будь она постарше, то ни за что бы не поехала в эту глухомань. Это от нее он услышал, что у них класса как такового нет. Есть враждующие между собой группировки, которые время от времени сливались и разлетались на отдельные молекулы. От нее Севка узнал, что Кобелевой нравится Трухин, но в него влюблена и Маша Гладковская. И что они между собою заклятые подруги. Это было для Севки новостью.

Гладковская появилась в девятом классе после осенних каникул. Говорили, что отец у нее военный и что несколько лет они жили за границей. Гладковская сразу стала звездой не только в классе, но и во всей школе. И одежду она носила самую модную, и в баскетбол играла лучше многих мальчишек, и училась на пятерки, и в литературе разбиралась – не чета многим. Но больше всего поражало то, что она свободно говорила по-английски. Впрочем, Ольга по-английски говорила не хуже, а может быть, даже и лучше, но считалось, что у Гладковской самое что ни на есть правильное произношение. Именно на это, желая подразнить Ольгу, напирал главный классный эксперт и знаток всего английского – Левка Трухин.

– У Левки такое же представление об Америке, как у бушмена о фотоаппарате, – язвительно говорила Ольга. – Щелкает своим языком, как затвором. А гонору – на всю школу. Посмотришь, как идет, как резинку жует, ну вылитый Рембо. Но только до того момента, пока не увидит что-нибудь заграничное. У меня еще с тех времен, когда мы были там, американская кепка осталась. Так он мне за нее что только не предлагал. Но умеет себя подать, одно слово – актер. Кроме того, ему многое дозволено. Ну, мама, связи. Все ведь люди. Ты посмотри, как его Лангай обхаживает. У них там какие-то дела. В карты играют.

Ну, кто такой Лангаев, Севка знал и без нее. Несколько лет назад на краю предместья торгаши-кавказцы купили два дома, к ним пристроили огромные гаражи-склады на трех уровнях. Поначалу они торговали рассыпухой, так в предместье называли дешевое вино, потом – импортными шмотками, запчастями, фруктами, всем, что имело спрос. Колония южан жила обособленно; взрослым, натаскиваясь в торговых делах, помогали подростки. Среди них выделялся красивый паренек – Ваза Лангаев. Севкиных одноклассников он был постарше на год или два. Одно время даже ходил вместе с ними в школу. Но после дикого случая, когда на дискотеке он зажал в раздевалке студентку-практикантку и порвал ей колготки, его из школы выперли, хотя это не мешало ему периодически наведываться туда. Как и все южане, Ваза был тщеславен, любил, когда перед ним заискивали. А еще любил заглядываться на хорошеньких девчонок. В такие минуты он мог казаться приятным и обходительным. Но в драке это был уже другой человек, дерзкий и упорный. Говорили, что Лангаев может запросто пустить в ход нож. И хотя в предместье хватало собственного хулиганья, Лангаев быстро стал в своей возрастной категории барабинским авторитетом. Где силой, где хитростью, а то и лаской, он устанавливал и укреплял свою власть. Впрочем, со школой у него вскоре произошел облом.

Его нахрапистость напоролась на знаменитую танковую контратаку Кузьмы Огаркова. Позже пошел слушок, что Лангай приучает малолеток курить сигареты с анашой. Что такое анаша, Севка не знал, но Ольга растолковала, что это вроде наркотика. Севка верил и не верил Тарабыкиной. Отличник и лучший спортсмен школы Левка Трухин и Лангай. Что может быть общего между ними? Но, видно, что-то все же нашлось. Он и сам видел, что помимо уроков параллельно существовала иная жизнь, которая была не менее интересна и занимательна. Вспоминая слова Тарабыкина, Севка часто ловил себя на том, что в школу, как и в ресторан, ходят не только за знаниями. Шуршащие и летающие во время уроков по классу записки, походы на дискотеки, чьи-то дни рождения, все пролетало мимо него, давая знать о себе каким-то далеким, не касавшимся его звоном. Некоторые приносили в школу для продажи и обмена жвачку, магнитофонные кассеты, сигареты, заграничные монеты. Чаше всего сделки заключались на переменах в туалете. Там же покуривали сигареты, обменивались свежей информацией, играли в карты. И здесь шло деление на тех, кто что-то имел, и на тех, кто глазел. Главным действующим лицом был все тот же Левка Трухин. Возможно, учителя об этом и знали, но не вмешивались.

От той же Ольги Севка узнал, что Трухина и Кобелеву будут тянуть на медали. При этом Ольга язвительно добавила, что Кобелеву тянут за красивые глазки, а Левку из-за мамы. Севка не прочь был получить медаль, но ему это не светило. Если брать способности к учебе, то он был как все, хотя математичка и учительница по литературе не раз отмечали, что если бы он работал над собой, то из него вышел бы толк. И все же Севка над собой работал.

Мало кто знал, что еще с шестого класса, после памятной драки с Трухиным, увидев, что его не хотят принимать и признавать, Севка решил начать новую жизнь и вернуться в этот большой и враждебный мир другим, где диктовать будет он, а не Трухин. Зная за собой слабость чуть что пускать слезы, он понял: прежде всего, нужно научиться терпеть и не распускать нюни по любому поводу. Он стал читать все подряд книги, спортивные газеты и журналы, выискивая в биографиях знаменитых людей что-то близкое себе. Как, например, тренировались и поднимались к вершинам славы олимпийские чемпионы. В школе, дождавшись последнего звонка, бежал домой. Переодевшись, становился на табурет, сажал на ногу младшего брата и начинал поднимать его вверх. Затем шел во двор и рубил дрова, убирал снег, наполнял водой бочки, ванну и все, что попадало под руку. Утром и вечером взял себе за правило обливаться холодной водой. Он стал прислушиваться к себе, как хороший водитель прислушивается к работе машины, отыскивая и улавливая все изменения, происходящие в нем. На улице к столбу прибил фанерный щит, к нему приладил обруч, который должен был заменить баскетбольное кольцо, и часами отрабатывал бросок с дальней дистанции. Или собирал вокруг себя уличную шпану и проводил собственный чемпионат мира. Постепенно вокруг него образовалась дворовая команда, где он играл главную роль. Но едва в команде появлялись соперники постарше и повыше, как Севка вновь убеждался, что в баскетболе нужен не только хороший, точный бросок, но и рост. Даже имея хороший прыжок, пробиться сквозь крышу из рук было очень и очень сложно. Где-то он услышал, что рыбий жир и морковь могут помочь ему преодолеть этот недостаток. И Севка каждый день стал выпивать по три ложки рыбьего жира. Рыбий жир был противен, но он, морщась, выпивал его и заедал морковкой. Чтобы быстрее подрасти, он приладил на ворота лом, сделал что-то вроде турника и каждый раз, проходя мимо, зависал на нем. Он ждал своей минуты.

Жизнь тем и хороша, что дает шанс каждому, сумей только им воспользоваться. Такая возможность появилась и у Севки. Весной ко Дню Победы в школьном спортзале был организован большой праздничный вечер. В начале проходили соревнования между десятыми классами. Его шанс заключался в том, что накануне Левка Трухин уехал к бабушке в деревню и не мог помешать ему сыграть за сборную класса. Вообще-то Левка обещал вернуться к соревнованиям. Но жеребьевка была проведена без него, после чего команду десятого «вэ» вызвали на площадку. Левки все еще не было, хотя Батон и уверял всех, что он вот-вот должен подойти. Без него десятый «вэ» сразу же начал проигрывать десятому «бэ».