Дом толерантности (сборник) - Анатолий Грешневиков Страница 64

Буквально двадцать минут назад он пришел в эту чужую квартиру с добрыми намерениями… Успел рассмотреть убогое убранство передней комнаты и даже посочувствовать хозяину, как тому удается коротать дни и ночи в тоскливой тишине необжитой квартиры. И все искренние чувства враз куда-то пропали. Появилось острое желание высказать правду… Ту правду, которую знали многие жильцы дома, но боялись ее… Нетерпение заявить ее вслух с каждой минутой все сильнее подгоняло его…. Он начал говорить, а волнение охватывало душу, внутренние тормоза не срабатывали и даже его известное врожденное чувство неловкости куда-то напрочь исчезло.

– Говорят, он у вас для другого бизнеса построен, – клокотал голос Николая Степановича. – Продукты – дело вторичное. А вот вредные курительные смеси, травки всякие, наркотики – никогда в нашей округе не водились, а тут вдруг появились. Жители жалуются на вас. Жалуются и на сам магазин… Недавно один мой знакомый спросил, почему Анзор не платит за пользование электричеством. Линию протянул к магазину, подключился… А счетчика нет. Я не смог ответить. А вот знакомый сходил в администрацию района и там ему признались, что твои друзья захватили наше ТСЖ, Товарищество собственников жилья, и повесили плату за электричество, потребляемое твоим магазином, на жителей всего нашего дома.

– Врет ваш знакомый, – огрызнулся Анзор. – Скажите мне его адрес, я схожу к нему, выясню, откуда такая ложь идет…

– Я назову адрес, а через неделю мой знакомый невзначай помрет от излишне выпитой водки.

– Не понял… Причем тут водка? Оставьте ваши намеки. И про травку, про курительные смеси вы ничего не знаете. Курево всякое продавать разрешено… Что касается травы, то это, наверное, вы цветы имеете в виду. Я открыл в магазине цветочный отдел. Маша ваша сделала такое предложение…. И я пошел ей навстречу. Зайдите, посмотрите, у нас есть уголок, где торгуют цветами.

– Анзор, извини меня, но я не верю почему-то твоей торговле цветами… Давай лучше о другом поговорим. Скажи, пожалуйста, ты недавно грозил мне отнять за долги квартиру моей дочери Лизы. Какой долг ты имеешь в виду?.. Маша давала тебе расписку о том, что взяла у тебя в долг полмиллиона рублей…

– Так это другой долг. Машина расписка тут не причем.

– Откуда другой-то долг образовался?

– У вас не один, а еще два долга передо мной, то есть перед Товариществом собственников жилья.

– Интересное дело. За какие это грехи я дважды задолжал?

– Посмотрите счета на уплату коммунальных услуг, за ремонт… Вы стали должниками и за свою квартиру, и за квартиру дочери Лизы.

– Мы исправно платим.

– Да в этом доме никто не хочет платить за наш ремонт…. Все стали должниками. Чтобы нам тут с вами не ругаться, сходите в ТСЖ завтра, вам там все разъяснят. А заявление в суд я уже отнес…

Уход Николая Степановича из квартиры Анзора сопровождался крепкими ругательствами.

Он не просто ушел, а умчался, не оглядываясь, с тревогой в сердце, с пугающими думами о неизвестных коммунальных долгах. Быстрые шаги привели его в квартиру – чистую, прочную, оживленную цветами, украшенную картинами. Брякнувшись на диван, он стал бранить себя за глупость, которая подтолкнула его пойти к Анзору. Нет ничего тягостнее сознания только что совершенного глупого поступка.

Ближе к ночи, когда звездное покрывало уже окутывает землю, а луна еще светит вполсилы, он успокоился. Рядом сидела жена, выспрашивала детали разговора с Анзором, шутила, наваливалась на него, приговаривая вполголоса, что никакой беды у них не предвидится, а долги на то и долги, чтобы их с трудом возвращать. Привычное доброе лекарство жены возымело действие… Глаза его потонули в тихой дреме. Ольга Сергеевна накрыла мужа пледом и ушла на кухню. Там она старалась не громыхать посудой, не хлопать дверью стиральной машины, оберегая сон.

Во сне он очутился в экспедиции. Палатку, где спал, бил мороз и колючий напористый ветер. Рядом лежал пес Верный. Он почему-то был один, без хозяина. Лежал, постанывал, кожей ощущая холодные потоки ветра. Николай постоянно наскакивал на него с вопросом, а где твой хозяин…. И вдруг на противоположном берегу реки с крутыми обрывами суглинков и поросшими редким колючим кустарником появился сердитый заросший Иван Никодимыч. Не успел Николай Степанович окликнуть старика, как тот вошел в воду и зачем-то поплыл к нему. А так как для преданного собачьего сердца не существует препятствий, то Верный бросился навстречу хозяину. Иван Никодимыч вышел из темной воды неожиданно сухим и бодрым и обрушился на него с беспощадным и торопливым выговором:

– У всех девчонки как девчонки, нормальные танцы пляшут, а твоей лезгинку подавай… Все по нашим городам ездят, а твоя по Болгариям катается.

Пытался Николай Степанович возразить старику, оправдаться, да исчез тот быстро. Глаза дрогнули, широко открылись, и он понял к радости своей, глядя в потолок, что эти непонятные слова никакого отношения к реальной жизни не имеют. Хотя заставляют задуматься, к чему они сказаны стариком, какой потаенный смысл вложен в них?

Утром Николай Степанович направился вместе с женой в контору Товарищества собственников жилья, находящуюся за железными дверями. Там скрывалась нераскрытая пока тайна их семейных квартирных долгов.

Два месяца назад Ольга Владимировна заходила в это шумное мрачное заведение. По коридорам шастали непонятные молодые люди, темнолицые, крепкие в плечах, в помятых кожаных куртках. Из дверей одного кабинета неслась чужеродная музыка. Перед кабинетом председателя Товарищества собственников жилья Михаила Авдеева она простояла довольно продолжительное время, потому успела наслушаться и непонятных кавказских слов, и жесткой монотонно-вульгарной музыки. На музыку все эти протяжные звуки едва-едва походили, ибо это была компиляция, хаотичное смешение стилей, интонаций, в общем, халтура и конъюнктура. На возникающий вопрос, почему в русском городе в русской среде так громко и навязчиво шумит пошлая иностранная музыка, Ольга Владимировна нашла ответ чуть позже, когда узнала, что в руководстве Товарищества собственников жилья одни лица кавказской национальности. Это признание прозвучало из уст последнего чиновника данной конторы господина Авдеева. Еще он обещал разобраться, почему строка «Ремонт и содержание жилья» в платежке за жилищно-коммунальные услуги для Мазаевых и большинства других жильцов дома вызывает недоумение, порой даже возмущение.

Авдеев отказался разъяснить и показать Ольге Владимировне, сколько денег за полгода было собрано с жильцов и на что они были истрачены. Чем больше говорил председатель ТСЖ, тем больше ее лицо наливалось гневом. Итог скандальной встречи тогда подытожил сам Авдеев, заявив в который раз, что вышло какое-то недоразумение, и они разберутся с завышенными расценками, и, конечно же, ответят, сколько и за какую работу было заплачено ремонтникам.

Ольга Владимировна решительно подошла к тому кабинету, где пару месяцев назад сидел знакомый начальник. На двери почему-то отсутствовала привычная табличка с указанием его фамилии.

Немного подождав и поразмыслив, она приоткрыла дверь, и смущенно спросила: