Герцеговина Флор - Виталий Павлов Страница 64

- Это точно, — поддерживает тетку Иван, у него-то глаза уже давно слипаются. И чего за столом сидеть, когда поели, он понять не может.

Стали укладываться. Хозяйка каждому уголок выделила, а доктору свою светелку уступила.

Вот, — она взбила подушку, — спи, доктор. Сил набирайся, а то ты на вид хлипкий больно. Не только меч, перо не поднимешь, — а глаза у самой горят. — Или есть сила еще?

Тетка так прижала доктора к стене, что тот затылком о балку стукнулся. Даже глаза закрыл.

Ну, ладно, ладно… Шучу я! Шучу! — И с хитрой улыбкой она вышла из комнаты.

Доктор перевел дух и сначала присел, а потом повалился, в чем был, на кровать. Сил у него действинo оставалось немного. Из-за стены слышались два женских голоса, лихих и развеселых. Они пели:

Кто же сможет мне помочь?

Муж читает день и ночь.

А мне приходится терпеть -

До зари частушки петь.

" Ну и бабы…" — только и успел подумать Сатера, и Морфей унес его в прекрасную страну снов. И вот что там доктор увидел.

Раскинулась перед ним Русь-матушка, поля колосятся золотом, леса шелестят молодыми побегами, реки воды свои чистые несут к морям. Красота! И стоит посреди всего великолепия доктор Сатера. Вокруг него народ суетится телевизионный. Кто-то грим накладывает, кто-то свет устанавливает, кто-то звук пробует. Чувствуется по всему, сейчас прямой эфир начнется. Вопрос только, что говорить. Волнуется доктор, ищет телесуфлера. Находит, наконец, читает:

- Кто к нам с мечом…

Меч ему в руки дают. Какой-то он ненастоящий. Легкий больно. Доктор приглядывается. Ну точно — фанерный! А вокруг уже массовка сидит, все как один пальцы в рот засунули и свистят. Да нет, свистают даже.

- Халтура!!!

В первом ряду наследники Соловья-разбойника, во втором ряду прочая нечисть с бывшим студентом Бессмертновым.

- Дурит народ доктор! Дурит!

А Сатеру в пот бросило. Это же стыд какой! Срам. На глазах у всей Руси великой в халтуре обвиняют. И никто не поможет, он только по сторонам оглядывается, видит: в кричащей толпе Василиса сидит, плачет от стыда. А тут еще время подгоняет, секунды так и летят. Даже на картине Васнецова три богатыря в стременах привстали, смотрят, что же будет. И вдруг где-то вверху как сверкнет. Сатера зажмурился, но все равно увидел — меч. Фанеру в сторону отбросил, разбежался что было сил и прыгнул. Лечу! Смотрите, лечу! И сам же во сне думает: «Расту, наверное…» Рухнул с кровати, глаза открыл, перед ним тетка Василисы.

- Что, доктор, растете?

- Да вот…

- Вставать пора…

Доктор посмотрел в окно. Рань, даже солнце не игтало, птицы еще спят.

— Птицы-то спят, — сказала тетка. — А тебе, мил человек, пора в дорогу.

«Вот те раз! Мысли что ли читает?» — мелькнуло у доктора.

- Ну, читаю, — спокойно сказала тетка.

Вот это его разбудило окончательно. Доктор поднялся с пола, и они вместе вышли из дома. Тетка кувшин прихватила, полотенце.

- Умываться будем. У нас удобства все в лесу.

Вода студеная, полотенце колючее.

- Слушай, зачем тебе меч этот? Остался бы. Смотри хозяйство какое, руки мужские нужны. Да и я не так уж плоха…

Он улыбнулся, будто не понял, всерьез она или нет. Спросил:

— А Василиса где, Иван?

Тетка покачала головой:

Нет, родной, дальше ты сам идти должен. Так уж повелось. Ну, где ты видел, чтобы на Руси богатыри со свитой ходили? Один так один.

Сатера вернул полотенце:

- Спасибо, хозяйка. За все спасибо. Теперь показывай куда идти?

Да погоди ты, что же, я тебя не евши отпущу? — только взглянула на пенек, он скатертью белой накрылся — Что есть будешь?

Яичницу, — не думая, сказал Сатера, — с лучком…Как у нее сковородка шипящая с яичницей в руках оказалась, доктор не понял. Ну и ладно! Присел у пенька, стал уплетать за обе щеки. А вкусно готовит тетка эта.

- Чайку тебе или кофе на городской манер?

Сатера не успел сказать, что хочет чай, стакан будто вырос перед ним, а рядом медок липовый в ковшике. Ну, вот и поел. Доктор поднялся, руки о штаны вытер, прощаться надо.

- Слушай теперь, — сказала тетка. — Придешь в деревню, там кузнецы одни живут, выбери того, кто брить умеет. У него коня спроси. Будет торговаться, хоть штаны отдай, а коня получи. Без коня и меча не будет. Вот так.

- Все?

- Все. Веришь?

- Веришь не веришь, а другого выхода нет.

- И то правда, — согласилась тетка. — Я и сама не верю, но другого мне тебе сказать нечего. Вот сейчас в голову пришло. Может, и правда.

- И на том спасибо.

Постояли минутки две.

- Ну, пойду я. Далеко, наверное, идти?

- Хорошо, только…

- Что?

- Поцелуй на прощание. Чтобы знать, как это…

Тут доктор ломаться не стал, обнял женщину крепко и поцеловал в губы. Тетка доктора отпускать очень не хотела, но и удержать не могла. Да и как удержишь. Вон, как шагает, стену прошибет.

Доктор шел и думал, что это такое происходит? Или он краше стал с годами, или просто в местах этих мужиков не видели. Уже со второй попрощался так, будто муж и жена были. А тетка все смотрела и смотрела вслед, пока он виден ей был. Доктор это чувствовал. Между лопаток так горело, будто йодом рану прижгли. Однако шел, упрямо не поворачиваясь. И тетка упрямо стояла, потому что хруст веток слышала, и когда стихло все, все равно еще стояла…

Изба ходила ходуном. Дребезжала посуда на полках, звенели стаканы и рюмки в буфете. Василиса кричала и билась о запертую дверь. Да не просто запертую, еще и комодом дубовым придавленную. Она остановилась на некоторое время, подошла к окну. Комнатка находилась под самой крышей, и выбраться и через окно было еще труднее. Тогда Василиса вернулась к двери и с новой силой налегла на нее. С новой — не значит физической! И вот комод, с виду абсолютно неподъемный, сначала вздрогнул, потом сдвинулся с места, потом покатился по коридору, как под откос. Хотя там не было никакого наклона. А потом и вовсе полетел вниз по лестнице и с грохотом достиг первого этажа. Вылетели из своих ячеек ящики, разлетелись в разные стороны простыни, фотографии и прочее обычное содержимое комодов. Дверь открылась, взбешенная пленница вышла из комнаты. Внизy, посреди всего этого хаоса стояла ее родная тетка. Брови на переносице сошлись, руки в бедра упираются, вид грозный.

— Ну, чего бьешься? — спрашивает.

- Где он?

— Кто?

— Тетя, не играй со мной…

Та видно, и сама поняла, что здесь не шутки шутят. Достаточно было на комод посмотреть.