Немецкий мальчик - Патрисия Вастведт Страница 64

Элизабет резко села. Часы на туалетном столике показывали половину пятого — она проспала целый день. Она начала одеваться, шатаясь, как больная. Голова раскалывалась — наверное, от бренди.

Парадная дверь так и осталась распахнутой настежь. Элизабет закрыла ее и заперла, хотя не сомневалась, что Артур Ландау ее больше не потревожит. В доме не было ни души. Джордж, Эдди и Тоби еще не вернулись с Ромни-Марш. Элизабет натянула резиновые сапоги. Свою куртку она отдала Тоби, но на крючке у кухонной двери висел дождевик Джорджа. Элизабет надела его и лишь тогда увидела на столе записку:

Элизабет!

Майкл Росс уехал. Мы с Эдди добрались одновременно, и он как раз уходил. Сейчас мы ищем Тоби. Дождись его, никуда не отлучайся.

Значит, Майкл в безопасности, но Тоби уехал из дома в половине девятого утра, его нет уже восемь часов.

Лишь теперь Элизабет понимает, что наделала. Послала Тоби одного на Дандженесс, бросила на растерзание Артуру Ландау, который стал бесчувственным от ревности, как она от любви.

Ждать, ничего не делая, невыносимо. Но неожиданно свинцовой гирей наваливается усталость. Элизабет садится за стол и опускает голову на руки.

— Ты как, в порядке?

Тоби стоит у стола в куртке, забрызганной грязью и сырым песком, в ее куртке! Элизабет обнимает его так, что мальчик пищит, и целует жесткие от песка волосы.

— Тебя так долго не было! — шепчет она, не выпуская Тоби из объятий.

— Я ездил в Кэмбер. — Мальчик отстраняется и отступает на шаг. — Мишка любит песок.

— Все в порядке, милый, но лучше бы ты меня предупредил. Джордж и Эдди тебя ищут, да и я сильно волновалась. (Тоби отводит глаза, вода стекает с его лица и волос.) — Ничего страшного, ты уже дома! — с напускной бодростью восклицает Элизабет. — Ты только взгляни на себя! Я приготовлю ванну и что-нибудь поесть. (Тоби пристально смотрит в пол.) Майкл мне ничего не передал?

— Я хочу поехать к Рейчел пить чай, — заявляет Тоби.

— Нет, милый, завтра ведь в школу. Ты слышишь меня? Что сказал Майкл?

Элизабет легонько трясет его за плечо, но, когда Тоби поднимает голову, в его глазах плещется страх. Наверное, вид у нее совершенно безумный — лицо горит, волосы дыбом. Она вымучивает улыбку и касается влажной щеки Тоби. Тело мальчика сжимается как пружина, и он не выдерживает:

— К Майклу ты утром не собиралась! Ты соврала и об этом, и обо всем остальном. Все, больше ни слова тебе не скажу! — Он резко отворачивается. — Твое глупое письмо я в клочья изорвал!

Быстрее молнии Элизабет хватает Тоби за шиворот, разворачивает к себе и влепляет ему пощечину. Оба не в силах поверить, что это действительно случилось. Глаза обоих наполняются слезами. Тоби бросается прочь из кухни, Элизабет умоляет его вернуться, но следом не бежит.

Уверенности как не бывало. Слишком долго Элизабет занималась самокопанием и самобичеванием, а теперь размышляла, не справедливо ли наказана тем, что Майкл уехал без нее.

После стычки с Артуром Ландау и Куртом прошло четыре дня. Тоби так и не вернулся в школу, а Джордж не выходил на работу — сказал, что раз поохотиться не удалось, они должны хотя бы побыть вместе.

Очевидно, «вместе» подразумевало Джорджа и Тоби. Разложив промасленные детали на старой газете, они чистили ружья, «даймлер», велосипеды, а проголодавшись, шли на кухню и ели. Элизабет они словно не видели.

Элизабет засыпала то за кухонным столом, то на диване, то на ступеньках, мечтая, забывая, краем уха слыша возню и разговоры Джорджа и Тоби. Порой ей казалось, что если уйти, они даже внимания не обратят, а порой отчаянно хотелось, чтобы они ее не отпустили.

Когда Элизабет наблюдала за Джорджем и Тоби в открытую, они изредка бросали на нее взгляды — с таким же интересом занятые люди смотрят на снег или сильный дождь.

Однажды заглянула Рейчел, помогла Элизабет вымыть голову и сменить постельное белье, на котором до сих пор темнели пятна грязи.

— Это все твоя сестра виновата! Явилась сюда со своим перманентом, парижским гардеробом и немецким шиком… горе любому, кто с ней свяжется! — Рейчел натянула простыни и взбила подушки. — Карен с детства такая! Из Эдди слова не вытянешь, но он рассказал, что ее муж хотел добраться до Майкла. О чем они с Карен только думали?! Совсем голову потеряли!

Элизабет выглянула в окно. Над Ромни-Марш светило солнце, а за Дандженессом собрались огромные, как горы, тучи.

Отрывистые фразы Рейчел сопровождались сильными хлопками по перине.

— Не рассказывай, как все было. Я не понимаю и не желаю понимать. Хочу только, чтобы Майкл скорее вернулся. — Рейчел толкнула кровать к стене, и изголовье жалобно затрещало. — Маме он сейчас особенно нужен, а то ведь нет ни бабушки Лидии, ни дедушки Леми, ни папы, а она столько лет о нем заботилась. — Возникла пауза. — Элизабет? — Рейчел сложила руки на закрытой фартуком груди. — Майкл даже не попрощался!

Что на это сказать, Элизабет не знала и бессильно закрыла глаза. Голова совсем отяжелела. Влажные волосы липли к шее, но впервые за долгое время пахли не грязной лужей, а цветами.

— Ну ладно, хватит об этом. Никто не знает, что на уме у моего брата, что толку рассуждать. — Рейчел промокнула волосы Элизабет полотенцем и расчесала. Мало-помалу она успокоилась и негромко проговорила: — Извини, зря я на тебя набросилась. Ты тут совершенно ни при чем.

Вечерами Джордж заходил в спальню пожелать спокойной ночи. Он был очень внимателен, но холоден, и Элизабет крепко держала его за руки.

— Пожалуйста, Джордж, останься со мной. Давай поговорим! Прости меня, ну пожалуйста!

— Элизабет, тебе не за что себя корить. Это я сглупил, понадеялся, что хорошо тебя знаю. Я думал, Тоби тебе как сын. Я вот считаю его сыном. Теперь понимаю, что для тебя значит Майкл Росс.

Элизабет даже себе не смогла бы объяснить, что для нее значит Майкл, все переплелось и запуталось так, что на белый свет не вытащишь. Приезд Карен тоже утонул во мраке, а сама история казалась слишком длинной и сложной. В ней был дом на Нит-стрит, студия, Франческа Брайон, крах фондовой биржи и еще где-то там Париж. Испорченный телефон: каждая перемена вытекает из предыдущей, но мало-помалу изначальный смысл теряется, дорога убегает в сторону, петляет и поворачивает обратно.

Джордж стоял у изножья кровати, заложив руки в карманы. Лампа на туалетном столике освещала лишь половину его большого красивого лица, а в голосе звучала боль, какой Элизабет прежде не слышала.

— Я все думаю, счастлива ли ты со мной.

— Конечно, счастлива. Я счастлива, — ответила Элизабет. Получилась правда и одновременно ложь. Как такое возможно?

— Между нами что-то не так, да ты и сама наверняка чувствуешь. Возможно, по-другому у нас и не получится. Элизабет, лучше быть честной. Мы оба старались, но, как видно, напрасно, и ничего зазорного в этом нет. Если решишь уйти, я в безумие не впаду.