Последнее обещание плюща - Лина Мур Страница 64

– Иногда несу чушь. У меня такой странный юмор, – хихикая, затыкаю себя большим глотком кофе.

– Значит, ты теперь свободна? – Спрашивает Джим.

– Да, но это не значит, что я готова с тобой встречаться. Ты хороший мужчина, но… ещё болит, понимаешь? – Ударяю себя пальцами по груди.

– Конечно, понимаю. Я никуда не тороплюсь. И я готов быть другом, когда-то у нас это хорошо получалось, – улыбается он.

– Я ничего не помню из прошлого.

– Тебе не понравится моя идея, но как насчёт посмотреть альбомы? У меня много фотографий с тобой. Я мог бы рассказать тебе о каждой, – предлагает Джим. Он с такой надеждой смотрит на меня, что я не в силах отказать ему. На самом деле мне нужно, чтобы кто-то болтал без умолку рядом, чтобы не думать о Пирсе и о том, как больно в сердце сейчас.

– С радостью, – киваю я.

– Ликёр делает тебя куда более заинтересованной во мне. Я ведь не могу тебя спаивать постоянно, да?

Смеясь, качаю отрицательно головой.

– Жаль.

Джим уходит на несколько секунд, а потом возвращается со стопкой альбомов. Он садится рядом со мной и подливает ещё кофе и ликёра. И так фотография за фотографией Джим рассказывает мне истории. Длинные, долгие и смешные. Я хохочу до слёз, слушая, что мы вытворяли в детстве и почему на некоторых фотографиях он заплаканный. Оказывается, я пинала его, потому что мне нравилось, как он пищит. Я говорила, что люблю китов. И по моему мнению после удара Джим пищал именно так, как кит. Я не знаю, выдумал ли он это, чтобы помочь мне справиться с моим паршивым днём или же это была правда, но я перестаю думать о Пирсе и о Рите. Может быть, конечно, и алкоголь сделал своё дело. Я не могу угадать точно, но я расслабляюсь и первый раз за все эти дни наслаждаюсь каждой минутой с человеком, который слишком прозрачен в своих намерениях.

Дёргаюсь от неприятного жара на своём лице. Причмокивая, приподнимаюсь и сонно оглядываю незнакомую гостиную, залитую лучами яркого солнца. Ударяю себя по щеке, чтобы проснуться. Не помогает. Комната не исчезает. Ничего не происходит. Больно только. Чёрт, очень больно.

– Привет, ты проснулась.

Визжу от страха и оборачиваюсь. Джим в обычных спортивных брюках и хлопковой синей футболке стоит в проёме и держит поднос с завтраком. Думаю, для меня. Но какого чёрта?

– Что я здесь делаю? Где я? Почему я здесь? Между нами что-то было? Я узнаю уже похмельный звон в висках. Я много выпила? Долго я спала? Как я оказалась здесь на диване? И почему я голая под огромными мужскими вещами? – тараторю я, хмуро испепеляя его взглядом.

– Хм…

– Нет, я сейчас сама всё вспомню. И молись, чтобы в моей голове была лишь солома, а не ты голый, – угрожающе выставляю палец и закрываю глаза. Так… где воспоминания? Где мои чёртовы воспоминания?

Ох, лучше бы я этого не делала. Да, не стоило забираться в такие дебри, ведь грудь опять сдавливает. Кислорода становится мало, а голова раскалывается на несколько частей от боли. Нет, хуже боль в груди. Или в голове. Не могу выбрать, но болит всё. Особенно мышцы.

Пирс хотел меня убить? Ножи. Я помню их. Я всё помню. А Джим…

Распахиваю глаза, он стоит там же, где и стоял. Угрюмо всхлипываю и облизываю губы.

– Прости, я не всегда такая грубая. Защитная реакция. Прости меня, пожалуйста. Ты был очень добр ко мне, и я помню фотографии, а потом всё, пустота, – мямлю сконфуженно я.

– Ты уснула, Айви. Ничего, я понимаю, что сейчас не самое подходящее время для свиданий. Но когда-нибудь мы снова попробуем. Не сегодня, обещаю. Но сегодня я намереваюсь тебя покормить завтраком, а потом мне нужно в отделение. Вероятно, после вчерашней непогоды будет много работы. Обычно мы помогаем горожанам в разных делах, не только ловим пьяных старшеклассников, – улыбаясь, словно я не вылила на него ушат дерьма, он подходит к столику и ставит туда поднос. Хотя яичница, бекон, запечённые помидоры с сыром выглядят крайне красиво и, вероятно, это всё вкусно, но меня ужасно тошнит. Нет, не от похмелья, а из-за мыслей о Пирсе и осознания, что он меня кинул. Нет, даже хуже. Нет, ещё хуже. Нет, хуже того, что значит слово хуже. В общем, я теперь очень зла.

– Спасибо тебе, но я должна идти. Мне нужно собраться и сообщить Пэнзи и маме, что я уезжаю, – решительно поднимаюсь с дивана.

– Уезжаешь? – Джим бледнеет, пока я поправляю его штаны и затягиваю шнурок туже на талии.

– Ага. Я и минуты больше не останусь здесь, иначе могу натворить очень много плохих дел. Но я всегда рада тебя видеть в гостях у себя. Приезжай на выходные, – хлопаю его по плечу и всё же хватаю кружку с кофе. Вряд ли в доме Пэнзи и мамы я найду кофе. А он мне жизненно необходим.

– Айви…

– Я буду ждать. Адрес брат знает, спроси его. Была рада познакомиться, и я готова сходить с тобой на свидание. Да-да, готова. К чёрту этого наглого придурка. К чёрту его и его жену. К чёрту. Вот так. До встречи, Джим, – подмигивая ему, выхожу на крыльцо и сбегаю вниз. Перехожу дорогу босиком, но потом вспоминаю, что забыла у него свои вещи. Возвращаться не буду. Плохая примета. Я никогда в них не верила, но теперь начну. Именно так. Буду делать то, что не делала раньше.

Залетаю в дом, а мне навстречу выходит злой брат, но затем его брови медленно ползут вверх.

– Так, это одежда одного парня, которого я знаю. Очень хорошо знаю. Ты что… Айви! Ты что сделала с Джимом? – Выкрикивает брат.

– Ничего. Он жив. Я просто промокла, пока бежала к нему в объятия этой ночью под дождём. Он закружил меня и крепко поцеловал, а потом показывал фотографии и напоил ликёром. Было здорово, но мне пора уезжать, – хихикая, проскакиваю мимо брата и делаю глоток кофе на ходу.

– Да, никуда не уходи, отвезёшь меня за пределы города. Я сваливаю! Сваливаю и это не обсуждается! – Хлопаю дверью и улыбаюсь. Вот так. Больше никаких страданий. Больше никаких мучений. Больше никакой доверчивости. Я готова свернуть горы…

Визжу от ужаса, когда оборачиваюсь. Кофе проливается на мою одежду, и я чертыхаюсь. Мой крик создаёт сильнейшие вибрации, а боль от горячего кофе вынуждает меня отпустить чашку, и она разбивается под моими ногами.

На стене над своей кроватью я вижу надпись: «Я очень зол!».