Жмых. Роман - Наталья Елизарова Страница 63

…Вскоре подвалы дома оказались затопленными. Я с ужасом понимала, что долго нам не продержаться. Если дожди затянутся хотя бы ещё на неделю, мы все погибнем. Но даже если произойдёт чудо, и они прекратятся, нам всё равно конец — пока вода спадёт, мы перемрём с голоду. Мои работники, правда, успели вытащить из погребов все заготовленные впрок продукты и выкатить бочки с вином, но их надолго не хватит — чтобы прокормить всех моих постояльцев, запасов нужно раза в четыре больше.

— Голод нам не грозит, — услышала я за своей спиной.

Вздрогнув, я обернулась: не глядя на меня, Матео Феррас сосредоточенно раскуривал свою трубку; судя по его мокрому одеянию, с которого струями стекала вода, он только что явился с улицы… Он бросил к моим ногам связку небольших, нанизанных на прутик, рыбёшек.

— Плавает прям во дворе, подставляй шляпу и лови — красота!

Оказывается, пока я предавалась унынию, он успел обо всё позаботиться.

Подхватив добычу, я невольно улыбнулась: несколько трепещущих сизых хвостиков тут же обдали меня фонтаном мелких брызг.

— Будь благословенна, милосердная Мадонна!.. — молитвенно сложив руки, проговорила я. — Пойду, скажу мужчинам, чтоб наловили ещё — здесь на всех не хватит…

— Я бы воздержался от употребления в пищу этой рыбы… — услышала я голос доктора, задержавшего меня на полпути. — Снаружи — полно трупов. Она может быть разносчиком болезни.

— И что вы предлагаете? — вызывающе бросил Матео Феррас. — Загнуться с голодухи?

— Я знаю, что эту рыбу есть опасно.

— Сейчас для нас всё опасно! — огрызнулся Феррас. — Уйти — опасно, остаться — опасно, есть — опасно, пить — опасно, а не есть и не пить — тоже опасно!.. Может уж, недолго думая, нам всем взять и утопиться сразу, чтоб не мучиться, как думаете, доктор?

— Перестаньте паясничать! — вспылил доктор. — Я говорю серьёзно.

— Я тоже серьёзно!.. — он помрачнел. — Вода поднялась до тридцати футов… нужно что-то делать… иначе всем нам кранты…

Доктор опустил голову.

— Что вы предлагаете?

— Пока не знаю…

Видя перед собой понурые головы, безвольно опущенные плечи, из моей груди вырвался вопль:

— Ну, так думайте, думайте! Ищите выход!.. Мужчины вы или нет?!

Андалузец угрюмо посмотрел на меня.

— Есть одна мыслишка… Но вы скорее удавитесь, чем пойдёте на такое дело…

— Какая ещё мыслишка? Говорите скорей!.. Или вы считаете, у меня есть выбор?

— Выбора у вас нет… Дом стоит на самом высоком берегу реки, и в этом наше спасение, но если вода поднимется ещё футов на десять…

— Что, по-вашему, нужно сделать? — нетерпеливо перебила я.

— Построить защитные валы вокруг дома.

— Господи, из чего?.. — всплеснула руками я. — У нас нет ни брёвен, ни мешков с песком!

— Зато у нас есть прекрасный урожай нынешнего года…

У меня аж ноги подкосились:

— Только не это!

…Все, кого пощадила болезнь, и кто мало-мальски держался на ногах, работали, как одержимые, перетаскивая из амбаров мешки с кофе и сооружая стены дамбы на лужайках вокруг дома. Я трудилась наравне с другими, лишь изредка забегая в дом, чтобы согреть холодные, онемевшие пальцы, которые начинала сводить судорога, чашкой горячего кофе: минуты три, обхватив её, я блаженствовала, чувствуя разливающееся по телу тепло, а потом снова бежала на улицу… Работы не прекращались даже ночью. При свете фонарей, которые держали дети, усталые мужчины и женщины упрямо волокли с кофейных складов тугие мешки, складывали их в кучу, возводили заграждения… Время от времени, когда длинная огненная лента рассекала клубящиеся чёрные слои от зенита до горизонта и толща зловещей копоти над головой тонула в ужасающем грохоте, кто-то из них, испуганно закрыв глаза, падал на колени и начинал молиться, и тогда раздавался подстёгивающий окрик Матео Ферраса: «Шевелись, каналья!.. Мадонне нет до нас дела!.. Не успеем до утра управиться — и впору всем нам заказывать реквием! ^[122]..»… Когда укрепление было построено, он приказал всем отправляться спать, а сам вместе с тремя добровольцами остался сторожить дамбу. С этого дня, в любое время суток, возле бастиона из кофейных мешков выставлялся дозор: как только воде удавалось пробить небольшую брешь, она тут же немедленно заделывалась; каждый понимал — малейший прорыв — и мы погибнем. Мы отчаянно боролись с рекой — и победили. Моё жилище стало островом посреди безбрежного моря — единственным местом, где людям удалось уцелеть.

…Когда дожди прекратились, и вода понемногу начала спадать, мои работники вынесли за ограду дома длинную рыбацкую лодку, и я смогла совершить первую за последние три месяца вылазку; на вёсла сел Матео Феррас. Недавние драматические события сблизили нас, и я невольно прониклась уважением к этому вечно хмурому, грубоватому испанцу. Я давно уже мысленно решила, что как только подвернётся удобный случай, сделаю ему предложение — стать управляющим на моей фазенде. Долгое время я искала толкового человека, но под руку попадался один только мусор: Гуга был аферистом, Кассио — бандитом, а мне нужен был тот, на кого можно опереться. Тянуть на себе сразу и банк, и плантацию я больше была не в состоянии.

Я подумала, что сейчас самое время обсудить с ним все детали нашего будущего делового соглашения, и вкрадчиво начала:

— Скажите, Феррас, какие у вас планы на будущее?

Зачерпнув пригоршню воды, он плеснул себе в лицо, тряхнул головой и рассмеялся:

— Господи, какая ж благодать кругом!.. Небо — чистое, синее!.. А птицы как поют!..

Я невольно осеклась на полуслове — нет, с ним решительно нельзя говорить серьёзно!

…Мы плыли около часа. Я не узнавала свои земли. Некогда обширная плоская равнина, засаженная сплошь кофейными деревьями, превратилась в гигантское озеро. Вода больше не таила в себе опасности, но тысячи акров плодоносящих растений, погребённых в её илистых, взбаламученных недрах, оказались уничтоженными. Закусив губу, я мысленно начала подсчитывать убытки. Ещё вчера меня поддерживала нехитрая философия — жива, и ладно, но сегодня настал новый день, и невидимый финансист в моём мозгу начал бесстрастно перебрасывать по длинным спицам деревянные костяшки.

…Успокоившаяся, присмиревшая река безмятежно плескалась в оливковых, истомлённых избыточной влагой, кронах: маленькие красные рачки, весь свой век живущие под затопленными корягами, поднялись до неведомых им раньше высей, и суетливо перебирали клешнями скрытую под водой листву, вдоль обвитых водорослями ветвей стайками бесновались пугливые рыбки… Солнце высунуло из-за туч своё большое, умытое утренним светом, лицо и подставило тёплые руки навстречу возвращавшемуся в родные места птичьему клину. Жизнь продолжалась!