Клуб худеющих стерв - Акулина Парфенова Страница 63

Юля: уровень фенилэтиламина 9 %.

Юлю вконец доконали жалобы Кармы, но спрятаться от него ей было некуда. Ниночкина квартира располагалась недалеко от островов, но с другой стороны, со стороны Петроградской.

Юля расслабленно шла к островам по набережной, обдумывая свое будущее.

Сергей Иванович уже должен был позвонить и приструнить, как он обещал, санаторное начальство. На следующий день она собиралась туда поехать.

И вдруг между деревьями мелькнул мираж. На всякий случай Юля зажмурилась, а потом снова открыла глаза. Рядом со вторым Крестовским мостом стоял дебаркадер.

Тот самый. Юля прибавила шагу, а потом и вовсе побежала. Дебаркадер был пуст. Но Юля решила, что будет сидеть и ждать, хоть всю ночь. Она ругала себя на чем свет стоит за то, что все эти месяцы не могла пройти лишних пятьсот метров от старого места. Это было элементарно. Просто прогуляться. Но она этого не сделала. И теперь, совершив кучу ошибок, потеряв все, что было, она наконец нашла его. Ее организм все еще вырабатывал какое-то количество фенилэтиламина.

Т еперь, вместе, вдвоем, они все исправят. Она любые горы свернет.

Минут через тридцать появился Павел, он пришел пешком.

– Здравствуй. Это я, – Юля сделала пару шагов ему навстречу.

– О, привет, какие люди! Хочешь зайти?

Юля кивнула. Ее сердце стучало, как клапаны шестилитрового двигателя. Ей показалось, что он осунулся и взгляд его не искрится, как раньше. Неужели скучал по ней?

Павел перепрыгнул на палубу дебаркадера и подал ей трап. Юля поднялась. Павел прошел внутрь, оставив трап неубранным.

– Может, примем душ? – спросила она.

Павел посмотрел на нее с полминуты, почесал за ухом и кивнул.

– Сейчас принесу полотенца.

Юля прошла в ванную, разделась, зашла под душ, включила воду. Вода была ледяная. Она пискнула и выскочила из-под струи. Пришел Павел с полотенцами:

– Сейчас нагреется. Ну, ты вообще как? Что де лаешь?

– Да все так же, – ответила Юля.

Павел потрогал воду:

– Вот, тепленькая пошла.

Юля снова встала под душ.

Павел разделся и тоже встал. Она прислонилась к нему, и все тревоги этого мира покинули ее. Ей стало так хорошо, так спокойно, так тихо. Теперь все будет по-другому. Она поцеловала его плечо.

– Пойдем, – она вышла и стала вытираться.

Он молча последовал за ней.

Они пришли в спальню и легли под одеяло.

– Знаешь, – сказал Павел, – ты не против, если мы просто поспим?

– Не против, – ответила Юля.

Он отвернулся от нее и свернулся калачиком.

Юля придвинулась к нему вплотную, повторяя форму его тела, обняла его, уткнулась носом в затылок.

Все. Можно остановиться. Никуда больше не бежать. Это родина. Это дом. Это вечная любовь.

Проснулась Юля одна. Она встала, накрутила на себя одеяло и пошла искать хозяина. Она рассчитывала на утренний сеанс плотской любви.

Павел сидел, сгорбившись, на барном стуле. Рукав его свитера был закатан, левое предплечье перетянуто жгутом. Из чайной ложки он набирал в шприц темную зеленовато-коричневую жидкость.

– Ты ведь в курсе, что от меня жена ушла. Я так и не смог это принять.

Фраза была автоматическая, заученная. Видимо, говорилась всякий раз, когда его заставали за тем, чем он был занят сейчас. Юля чувствовала подступающую панику, поэтому решила задать самый главный вопрос.

– Ты помнишь, что обещал мне придумать пять работ?

– Нет. Обещал?

– Ну, меня тогда уволили из Института физкультуры.

– Ну и?

– Ты сказал, что придумаешь мне пять работ моего профиля, помнишь?

– Признаться, не очень.

– Ну, вспомни же!

– Я скорее всего врал. Просто умничал, наверное, вот и выдумывал всякое. Или трахнуть тебя хотел, сейчас уж и не припомню. Тогда меня это еще интересовало.

Шприц был готов.

– Ты извини, тебе не предлагаю, самому мало.

Он отвернулся от нее, поэтому она не видела, какое выражение боли и наслаждения проступило на его лице, когда первая капля химиката вместе с кровью достигла мозга.

Преодолевая ужас и ощущение полной беспомощности, Юля пошла одеваться.

Фантом! Она опять любила фантом!

Она не сможет стать ему матерью и вытащить его из смертельной воронки. Она просто не способна к этому, не сумеет, бросит, она женщина другой породы.

Увы, для нее в этом мире мужчины не создано. Юля ощутила фатальное безусловное одиночество. Все эти недели фенилэтиламин маскировал его и внушал ложные надежды. «Пора повзрослеть, – думала Юля, – и принять свое необратимое вечное одиночество как данность, как крест, как судьбу. Надо отказаться от всякой надежды, и, может быть, тогда начнется какая-то новая жизнь. Впрочем, на это тоже надеяться не стоит».

Юля вернулась в Ниночкину квартиру. Карма уже ушел на работу в салон. Юля бухнулась на диван.

Пустота и тупость. Тупость и пустота.

Что могло спасти Юлю от этой пустоты?

«Просто надо что-нибудь делать», – решила Юля и стала собираться в санаторий.

На общественном транспорте добираться туда было долго и трудно. В автобусе Юля толкалась вместе с десятком других женщин, лица которых говорили о том, что они вряд ли намного удачливей Юли. Но она никогда не понимала ничего коллективного и потому не могла утешиться этим обстоятельством.

Первое, что сделала Юля, добравшись, – направилась к директору и попросила дать ей ключи от всех помещений, которые в настоящее время не используются, а также поэтажный план здания.