Ложь - Тимоти Финдли Страница 63

В конце концов встал Айван, обошел вокруг стола и попытался присесть возле друга на корточки. Но приблизиться к нему оказалось невозможно.

— Вот если бы миссис Поли встала… — сказал Айван.

Но Петра наотрез отказалась.

— Ох, вы в самом деле полная дура! — Айван выпрямился во весь рост, цапнул Петру за плечо и скомандовал: — А ну, вставайте!

Между тем наш столик обступили зеваки, некоторые даже танцевать бросили, чтобы поглазеть на инцидент, и стояли, не размыкая танцевальных объятий. Поодаль по-прежнему мяукала музыка.

Кэролайн почему-то вообразила, что Петра напала на Айвана Миллса, и решила вступиться за него, огрев Петру по спине своей сумочкой.

— Перестаньте! — воскликнула она. Растерянное детское лицо исказилось от ужаса.

Я оцепенела в полном замешательстве.

— Спокойно! Спокойно! Что здесь происходит? — послышался чей-то голос за спинами зевак.

Тот самый негр. Протиснулся сквозь толпу.

Одной рукой он сгреб Айвана, другой — Кэролайн и оттащил их от Петры.

— Прекратите! Прекратите, говорю!

— Боже, какой кошмар, — сказала Лина. — Кошмар! Что же нам делать?

— Прекратите, говорю! — повторил негр. — Все посторонитесь.

Охотно, подумала я. Впору сквозь землю провалиться.

Народ отступил на несколько шагов, так что негр смог подойти к Петре и поднять ее со стула. Она улыбалась. Так бы и убила ее!

— Кто знает этого человека? — спросил негр, глядя на Питера Мура.

— Я, — сказал Айван. — Как раз пытался подойти к нему, когда вы встряли. — Он свирепо смотрел на негра. — Не возражаете?

— Прошу! — ответил тот, жестом предлагая Айвану пройти вперед, а когда Айван поравнялся с ним, воскликнул: — Ого! А вы и впрямь сущий баскетболист!

— Да. А вы и впрямь чернокожий.

Мы замерли.

Пять-шесть долгих секунд негр молчал, потом рассмеялся.

По-моему, на эти пять-шесть опасных секунд он совершенно забыл, кто он такой, где находится и что здесь делает.

Но потом вспомнил.

Сомневаюсь, что Айван когда-нибудь догадается, почему его пощадили.

131. Айван присел между столиками на корточки и сказал:

— Питер? С тобой все в порядке?

Негр, покачав головой, сообщил нам:

— Мистер Питер крепко спит. Вот в чем дело. Устал, только и всего.

Народ начал потихоньку расходиться.

Я села. Петра тоже, передвинув стул на другую сторону стола. И Лина села, аккуратно сложив Питеров рукав. Потом закурила черуту, пальцы у нее дрожали. Кэролайн сидела в полном оцепенении. Только Айван, по-прежнему стоя, счел за благо сказать:

— Вы небось думаете, мне за него стыдно.

— Нет-нет, — забормотали мы. — Сядьте.

— Жизнь у него была кошмарная. Вам не понять. Да и раньше никто не понимал.

— Мы очень даже понимаем, — сказала я. — Прекрасно понимаем. Сядьте.

— Не сяду! Питеру черт знает как досталось во время войны. Его снова и снова забрасывали во Францию…

— Сядьте…

— И возвращался он всякий раз с все более страшными увечьями. У него десять медалей. Десять! Ему переломали руки и ноги, пальцы на руках и ногах — но вам этого не понять!

— Сядьте…

Невыносимая ситуация. Мы любили его. Почему же он думал иначе? Он вспотел. Но замолчал. Одного за другим обвел нас взглядом, потом сказал:

— Извините! — и улыбнулся.

После чего сел.

Лина позвала официанта.

132. В конце концов они таки подняли Питера Мура на ноги и увели, но случилось это, уже когда мы вышли из зала. Издалека мы видели, как Айван и Кэролайн тащили его через парковку.

Лоренс, притихший и трезвый — даже без сигареты в зубах, — появился минут через десять — пятнадцать после того, как улеглась суматоха. Прежде чем начать разговор, я внимательно на него посмотрела. Мне было что рассказать, но слушать он явно не способен. А принуждать его я не хочу. Похоже, он и так с трудом держит себя под контролем.

— У тебя все хорошо?

— Погоди минутку… Да.

— Как насчет коктейля? Можешь допить мой.

— Спасибо.

Он залпом опрокинул мой «манхэттен».

— Где, черт подери, тебя носило? — раздраженно бросила Петра.

— Скажу, когда выйдем на улицу, — ответил Лоренс.

— Ну уж нет, говори сейчас, черт подери! Надоела мне эта тягомотина!

Лоренс посмотрел на жену так, будто видел ее впервые в жизни, будто перед ним уродливое, незнакомое существо, нарушающее его покой, потом сказал:

— Думаю, нам лучше уйти.

— Эх вы, — пробормотала Петра, вообще-то не нам, а себе самой, — с вашими дурацкими заговорами и трупами в морозилке.

Лоренс встал, я последовала его примеру.

Мы ни с кем не попрощались. Только кивнули, проходя мимо столика Лины, и Лина кивнула в ответ. Наверняка она все поняла.

— Ох эти ваши хреновы покойники в шезлонгах, — бубнила Петра, пока мы пробирались среди танцующих и лавировали между столиками. — Я вам покажу покойников в шезлонгах! Вы у меня до конца дочитаете «Смерть в Венеции»!

Наконец мы добрались до узкого коридорчика, ведущего в холл. К несчастью для Петры, там никого не было.

Лоренс вдруг схватил жену за руку и учинил ей короткий, но яростный разнос. В выражениях он не стеснялся, как и сама Петра нынче вечером. Таким злющим я никогда его не видала. Каждое слово — как пощечина.

Петра прилипла к стене, перепуганная сверх всякой меры, прижав ладонь к щеке.

Совсем недавно я готова была придушить ее, однако сейчас не испытывала ничего, кроме острой жалости. В конце концов, она просто перепила и спьяну выпустила из-под контроля все свои разочарования. Боюсь, Лоренс не понимает реальных проблем собственной жены. Судя по всему, он искренне полагает, что она сама создает себе сложности, а он тут совершенно ни при чем. Теперь я даже подозреваю, что сцена, очевидцем которой я стала, далеко не единственная.

Впрочем, жесткость жесткостью, но он должен был ее утихомирить. Она подвергала опасности нас всех.

— Так ты заткнешься? Да? — бросил он ей в лицо.

Петра отвернулась и кивнула. Ясное дело, теперь ей рот открыть боязно.

— Хорошо, — сказал Лоренс, — ступай вперед. Вякнешь хоть слово — руку тебе сломаю.

Петра опять кивнула.

Резкий свет в коридоре, алкогольная грубость, запах уборной и дезинфекции, приглушенные звуки трескучей музыки, Лоренс и Петра, нелепые в своих вечерних нарядах, — я словно наяву угодила в ночной кошмар.