Наркосвященник - Николас Блинкоу Страница 63

Дэвид изобразил подобие улыбки.

– Я очень тронут, но не хочу обманываться на свой счет. Она может подыскать себе партию и получше.

Сэмми хмыкнул:

– Да я не об этом, идиот. Я говорю, она не сможет развестись с израильтянином. По законам равви только мужчина может подать на развод.

Дэвид уже чуть было не сказал: "Разуй глаза, это же католическая церковь, бога ради", но вместо этого произнес:

– Как ты, вероятно, мог заметить, у нас не еврейская свадьба. И никого из присутствующих здесь не волнует мнение раввинов.

– Не важно. Свадьба официальная, этого достаточно. Вы будете женаты.

– Но если это считается гражданским браком, значит, она в любой стране мира может подать на развод.

– Мочь то может, да только мы его не признаем. Во всяком случае, до тех пор, пока благотворительное общество Гродман не получит право собственности на квартиру. Только тогда я дам тебе персональное разрешение на развод. Если ты, конечно, захочешь.

– Да, у вас все схвачено.

Сэмми вплотную приблизил к нему свое лицо.

– Я профессионал и состою на государственной службе. Ты думаешь, чем мы тут занимаемся? Пускаем все на самотек? Или разыгрываем комедию с морскими разбойниками? Мы не играем в азартные игры с будущим своей страны.

Когда наконец Сэмми отступил на шаг назад, Дэвид почувствовал, как одновременно отступила и некая ужасная сила, припиравшая его к стене. Он вздохнул и обмяк.

– Я все вижу. А ты следи, чтобы ничего не напутать. На все вопросы священника отвечай "Да".

Орган гудел и издавал вздохи, собираясь с духом, чтобы выдавить из себя несколько верных нот. Дэвид оглянулся назад, в церковь. В дверях стоял Тони. А в белом с вуалью, должно быть, София. Дэвид мог бы узнать ее повсюду уже только по тому, как она держалась.

– Эй, ты, хитрожопый. У меня новые условия. Сэмми обернулся.

– Да?

– Я серьезно. И если они не будут исполнены, то вам придется либо пристрелить меня прямо на месте, либо я сдаюсь в Британское посольство. Одно из двух.

– Ну, и что за условия? – нимало не смутился Сэмми.

– Я хочу, чтобы вы поприжали соседей Софии. Для этого вам придется взять Бродецкого за аферизм.

– Взять его за яйца? – переспросил Сэмми. – Здорово, ты меня раньше об этом не просил. Если соседей уберут и на Хури больше никто не будет давить, то Софии и замуж за тебя незачем выходить.

Дэвид подсознательно действовал на шаг вперед.

– И все-таки, пожалуйста.

– Почему бы и нет?

* * *

Сэмми наблюдал за церемонией снаружи. Он редко и отнюдь не бегло говорил по-арабски. К тому же церковная литургия шла на классическом арабском языке с присущей случаю торжественностью, так что все это очень отличалось от того разговорного языка, к которому он привык на улицах. Так когда-то говорил его отец. В детстве Сэмми частенько ходил с отцом за покупками и всегда замечал, как Симон Бен-Найм, чьи корни были неразрывно связаны с Алжиром, переходил со своего родного классического арабского на этот палестинский диалект. Хотя по возможности, например, встречая образованного араба, он все же предпочитал говорить на классическом языке. Порой он декламировал стихотворение или зачитывал газетную рецензию на какую-нибудь книгу, и весь дом оглашался его голосом. Странно, этому старому священнику удалось воскресить в памяти Сэмми образ отца. Сэмми и не заметил, как оказался вовлеченным в ход службы. На несколько минут он потерял бдительность и мотнул головой, стряхивая оцепенение.

Он сидел перед открытыми дверьми церкви, чтобы все видеть: прямо в приделе – Дэвида, за церковной стоянкой – ворота, а за ними – дорогу. Здесь, в Зоне В, израильские силы имели право патрулировать только в сопровождении палестинцев.

Сэмми устроил так, чтобы они обошли церковь, но не слишком демонстративно. Как раз в это время тяжелый шум колес по дороге вывел его из состояния мечтательности. Он оглянулся и увидел проезжающий патруль в сопровождении машины палестинской армии. Как только они скрылись из виду, показалась целая процессия монахов, первые ряды этой процессии были уже на подходе к церковным воротам.

С другой стороны дверей дежурил агент Сэмми – такой же еврей-сефард, как и сам Бен-Найм. Он был бедно одет и усами смахивал на араба. Сэмми кивком подозвал его и послал выяснить, что этим монахам надо.

– Только аккуратно. Вокруг полно палестинских копов.

Полицейские Бейт-Джалы слонялись перед церковными воротами, словно вышли из участка перекурить. Завидев монахов, они в недоумении наблюдали, как те прошелестели мимо них.

Сэмми ждал донесения внутри. Он вдруг заметил, как его собственная нога автоматически отбивает дробь по каменному полу. Он и не думал, что вся эта история так взбудоражит его. Он с трудом заставил ногу стоять смирно, а глаза – сфокусироваться на фигурах в глубине придела. Неподвижное белое облако вуали Софии, косматая голова Дэвида, повернутая к молодой невесте, дядя Тони, игравший роль ее отца. Оставался только свидетель.

Сэмми прищурился. Он, конечно, мог и ошибаться, но свидетель очень смахивал на Шади Мансура, многообещающего молодого человека из палестинской администрации. И хотя он был на второстепенных ролях, все же за ним лучше присматривать. Отсюда Сэмми не мог его как следует разглядеть.

Священник перешел к обетам. На этом месте служба замедлилась, поскольку он стал переводить каждое свое слово. Сначала звучала фраза на арабском, затем то же самое на английском. Отец Джордж спрашивал:

– Согласен ли ты, Дэвид Сэмюэл Рэмсботтом, взять в жены Софию Элиас Хури...

Тут вернулся агент с информацией о монахах и зашептал:

– Им сказали, что один из братьев собирается совершить страшный грех.

– Где?

– Здесь. – Он указал на придел. – Они считают вашего парня священником и хотят помешать свадьбе.

Сэмми взглянул на эту аварийно-спасательную экспедицию: престарелая команда во главе с юнцом арабом. Но настроены решительно. И уже почти что в самой церкви. Сэмми принял мгновенное решение – монахов не пускать. До конца службы наверняка оставались считанные минуты, и он приказал агенту:

– Держи вторую дверь.

Двери были тяжелые, деревянные, с металлическим армированным каркасом. Чтобы войти, монахам понадобился бы таран, коего у них, вполне очевидно, с собою не было. А если бы и был, то они вряд ли смогли бы его и от земли оторвать. Сэмми нашел задвижку, которая не давала закрываться двери изнутри, и выдернул ее из гнезда. Какая-то женщина коснулась его руки и спросила по-арабски, что он делает. Он проигнорировал.

Тогда она толкнула его сильнее и сказала, что это запрещено. Ее пальцы так и впивались ему в локоть. Он стряхнул ее с себя, но она опять наскочила: