Рыбари и Виноградари - Михаил Харит Страница 62

Судя по возникшей тишине, большинство не было знакомо с этим замечательным праздником.

— В этот день полагается пить водку, веселиться и купаться в водных источниках, надев на себя полосатые туники.

В руке барона оказалась тельняшка, поданная материализовавшимся у него за спиной секретарём.

— Все желающие принять участие в празднике могут получить спецодежду и переодеться.

Лёгкая возня, возникшая вокруг секретаря, показывала, что желающие есть. Но потасовки не случилось, хотя утончённое собрание стремительно теряло свой лоск.

Откуда-то появилась тройка усатых гитаристов, облачённых в сомбреро и тельняшки. Они принялись играть залихватское фламенко, где вместо традиционного «Ал-ла…» употреблялось менее известное «Уй-ё…». Всеобщее возбуждение нарастало. Струны дребезжали, женщины негромко взвизгивали, даже древние статуи рвались станцевать зажигательные па. Чувствовалось, что сцены скандального характера уже не за горами.

Люди исчезали, чтобы появиться в новом, неведомом обличии. В просторной столовой от обилия полосатых туник сделалось тесно. Новообращённые рвались на террасу, а оттуда душа вела их к голубой чаше сияющего пятна бассейна. Там шум и неразбериха усиливались.

Кто-то громко смеялся, кто-то кричал, и, наконец, раздался долгожданный всплеск, означавший падение первого тела в воду. Становилось всё увлекательнее.

Максим почувствовал, что София куда-то его ведёт. Усатый гитарист орал в ухо. Последним, что он видел, было богоподобное существо в тельняшке, похожее на барона. Над головой существа виднелся тёмный нимб с двумя лучами, падающими на лицо. Максим сообразил, что это бескозырка, надетая задом наперёд.

— Ступай, добрый молодец, выполни моё задание. А не выполнишь — голову потеряешь, — прорекло существо.

— Батюшка, привези мне цветочек аленький, — капризно потребовал Максим, отбиваясь от сильных рук, влекущих его прочь, во тьму внешнюю.

Затем мир выключили.

Когда его включили снова, вокруг была пустота. И темнота. И ночь. Он лежал и пил чистый воздух. После третьего стакана Максим очнулся.

Темнота уже не была такой чёрной. Вокруг объявились звёзды, многие из которых дружелюбно подмигивали. Слева и справа ощущал горячие бёдра, которые внутренним чутьём идентифицировались как женские. Лежал он на чём-то мягком, тёплом и податливом.

С трудом повернувшись на правый бок, Максим протянул руку и обнаружил гладкую ткань, под которой угадывалась округлая грудь неплохой формы и объёма. Затем знакомый голос Софии воззвал:

— Отвяжись, пьянь.

— Где мы? — спросил Максим.

— На дюнах в Аркашоне.

— Как сюда попали?

— Приехали.

Максим перевернулся на другой бок и ощупал скрытый во мраке предмет по левую сторону. Там тоже оказалась женщина.

— А ты кто? — поинтересовался он.

— Ольга, — отозвалась незнакомка. — И прекрати меня тискать.

— Здесь ещё много народу? — на всякий случай уточнил он.

— Полна горница. Здесь ещё Вадим, — прояснила Ольга.

Максим вспомнил угрюмого, налысо бритого колдуна и решил больше никого не ощупывать.

С трудом сел. По мере прояснения разума темнота тоже расступалась. В ней появились предметы. Непроглядный мрак раздвигался, будто сама ночь светлела. Теперь он видел силуэты спутников. Видно было, что они лежали на высоченной дюне, можно сказать, на песчаной горе, за которой начинался пляж и море. Максим не предполагал, что бывают такие огромные горы песка. Казалось, что они расположились на облаке, которое приземлилось у моря. Другие облачка тоже пытались присоседиться. Они крались совсем рядом, по бездонному, насыщенному звёздами небу. Их движение угадывалось по тёмным пятнам, за которыми то появлялась, то исчезала половинчатая луна.

Мягкий песок отдавал телу накопившееся за день тепло. Гладкие песчаные барханы были похожи на волны, которые решили поиграть в «Замри».

Максим любил песчаные пляжи. Единственное, что в них не нравилось, — мелкие песчинки, которые норовят забраться под одежду и в волосы.

— Зачем мы сюда приехали? — спросил он.

— А что было делать? — отозвалась София. — Ты братался с бароном, пытался выпить на брудершафт с Селин и заявил, что уйдёшь с цыганами ловить вольный ветер. Мы пообещали, что отвезём тебя в табор, и свалили сюда, от греха.

— А-а… — только и мог сказать Максим. Кто-то куснул его изнутри. Наверное, раскаяние. А может, коварный песок пробрался-таки под одежду.

Между тем на пляже, раскинувшемся далеко внизу, у подножия дюны, шла своя жизнь. Там горел костёр и мелькали смутные силуэты.

— Который сейчас час?

— Около трёх.

Максим повалился на спину и предался живительному сну.

Минут через сорок его разбудил вкусный запах. Он открыл глаза. Вадим, Ольга и София сидели рядком, что-то поедая. В песок были воткнуты несколько свечей, пламя которых слабо трепетало — возможно, просто по привычке, поскольку ветра не ощущалось. Было тепло. Под ложечкой предательски засосало. Сглотнул слюну, нарочито бодро приподнялся и хотел было произнести что-нибудь светское, но голос предательски сорвался.

— Дайте кусочек… — попросил охрипшим голосом.

Переданный Вадимом кусок ветчины привёл в восторг.

Жизнь стремительно возвращалась в тело, да и место оказалось уютным. Огоньки свечей бросали золотистые отблески на песок. Где-то вдалеке слышалась музыка.

— Здесь красиво, — сообщил Максим обществу. — Днём, наверное, полно народу, а ночью сюда никто не приходит…

— Разве что спьяну, — невинно подтвердила София.

Максиму почудился в её словах скрытый намёк, но он решил не отвечать на провокации.

— Ты был в ударе. Успех полный, — уважительно произнесла Ольга, протягивая ему бутылку с вином.

При мерцающем свете Максим прочёл этикетку: «Шато Марго. 1964 г.».

— Где ты её украла?

— Вадим собирал корзинку, — уклончиво ответила Ольга, не отвечая на вопрос.

— Как можно пить антикварное вино?

— Прямо из горлышка. Бокалов нет.

Они доели закуски, запивая бесценным вином, передавая бутылку по кругу из рук в руки.

Спать совершенно не хотелось. Хотелось сохранить в душе беззаботное состояние, вызванное алкоголем и усталостью. Он редко напивался. И сейчас наслаждался ощущением отсутствия реальности, с её постоянными заботами, беспокойством, хлопотами… В этом параллельном мире, так хорошо знакомом пьяницам, всё было снисходительно-приветливым, отстранённо-дружелюбным, немного забавным. Здесь каждый становился центральной точкой мироздания, а не крохотной букашкой на периферии вселенной. Даже Бог казался приятелем-собутыльником, с которым можно приятно поболтать о том о сём. Как там на небесах? В целом, без деталей?