Низина - Джумпа Лахири Страница 62

Гори не задумывалась о практических сторонах, оставила себе индийское гражданство, имела грин-карту и продлевала по мере необходимости срок действия своего индийского паспорта. Но в Индию она не летала ни разу — не хотела этих лишних хлопот с очередями в пунктах паспортного контроля, собеседованиями и отпечатками пальцев на въезде обратно в Соединенные Штаты. Она всегда знала: в любой момент может туда вернуться.

Но она знала также, что для оформления пенсии ей потом придется стать гражданкой США, и это тоже являлось предательством идеалов Удаяна.

Так или иначе, Калифорния стала для нее домом. Она быстро привыкла к здешнему климату, иной раз жаркому, но не гнетущему. В отличие от Калькутты климат здесь был сухой, если не считать редких вечерних туманов.

Здесь не было зимних холодов, затяжных сезонов дождей и буйных пустынных ветров. Снег здесь виднелся только далеко на горных вершинах.

Она встречала здесь многих людей с Восточного побережья, пустившихся на поиски новой доли, каждый по своим причинам. Как и Гори, они облюбовали для себя Калифорнию и не собирались возвращаться, поэтому ее предыстория никого не интересовала. Наоборот, на всяких сборищах она чувствовала себя хорошо среди этой публики и просто поддерживала в разговорах общую тему — нахваливать это благословенное место.

Некоторые здешние растения были ей знакомы. Например, чахлые банановые пальмы, низенькие и суховатые, чьи фиолетовые соцветия свекровь, помнится, вымачивала, а потом стругала мелкими кусочками и готовила. Эвкалипт легко узнавался по белесой коре. Финиковые пальмы с остроконечными листьями тоже росли здесь.

И море было совсем другое — спокойное, доброжелательное, не такое разрушительное, как в Род-Айленде, где оно всегда вызывало чувство беспокойства. Другими были здесь и расстояния между поселками и городами. Сотни миль по шоссе иной раз составляли эти расстояния.

У нее возникло чувство защищенности среди безликих просторов, хотя она совсем ими не интересовалась. Ей нравилось тут все: колючая растительность, жаркий сухой воздух, бетонные домики с черепичными красными крышами. И люди здесь ей тоже больше нравились — какие-то более открытые, не слишком придирчивые и улыбчивые, при этом никогда не лезли в душу. Просто приветствовали ее желание жить в этих краях.

И все же, несмотря на свою западную манеру одеваться, несмотря на свою работу, она из-за акцента и необычной внешности ощущала себя здесь немного чужой. Она продолжала представляться людям своим индийским именем и индийской фамилией, которой ее наградили братья Митра.

Из-за акцента и ее внешности люди не переставали расспрашивать ее, откуда она приехала, и, видимо, строили какие-то свои предположения обо всем остальном. Однажды из университета Сан-Диего за ней прислали машину, и, когда она открыла дверь, шофер принял ее за прислугу, сказав: «Передай хозяйке, что я подожду сколько надо».

* * *

Поначалу она соблюдала все традиционные условности вдовства, которыми в свое время пренебрегла из-за Белы и Субхаша. Избегала ситуаций, где ее могли знакомить с кем-то, и в соответствии с западной привычкой носила на пальце обручальное кольцо.

Она отказывалась от приглашений на обеды и на ужины. Во время поездок на конференции и симпозиумы держалась обособленно, не переживала из-за того, что люди могут счесть ее недружелюбной и необщительной. После того как она поступила с Субхашем и Белой, просто не могла себе позволить искать дружеских отношений с кем-либо.

Уединение было ей своеобразным другом — тихий дом, безмятежные вечера. Гарантированная уверенность — найти вещи там, где положила их, никто не оторвет от дела, никто не устроит неожиданных сюрпризов. С этой уверенностью она каждый вечер ложилась в постель и просыпалась по утрам. У нее не было ни малейшего желания изменить свой образ жизни. Наоборот, она оставила бы его таким, случись ей теперь вступить в какие-то новые отношения, более удовлетворяющие и более терпимые, чем в обоих браках.

Впрочем, иногда в ней все-таки просыпалось желание, и тип ее жизни, необходимость принимать приглашения от коллег на званые вечера давали ей возможность в этом отношении.

В основном это были ее коллеги-гуманитарии, но не всегда. Однажды у нее был мужчина, чье имя она потом забыла, он смастерил для нее стеллажи для книг. А еще был неработающий муж одной дамы-музыковеда из Американской академии в Берлине.

Порой она меняла любовников довольно часто, а временами у нее подолгу не было никого. В некоторых мужчин даже влюблялась, оставаясь с ними друзьями. Но она никогда не позволяла себе доходить до той грани, когда эти мужчины могли бы усложнить ее жизнь.

Только Лорна смогла по-настоящему расшевелить ее душу. Она постучалась однажды в дверь ее кабинета на факультете и, стоя на пороге, представилась. Высокая женщина за тридцать, с красивой прической на прямой пробор. На ней были симпатичные брючки в обтяжку и белая блузка на пуговках. Гори поначалу решила, что она тоже преподаватель, только с другого факультета.

Но Лорна оказалась аспиранткой из Лос-Анджелеса, которая прочла все печатные труды Гори и приехала сюда специально найти ее. Она сколько-то лет работала в рекламе, жила в Нью-Йорке, Лондоне, Токио, но потом бросила работу и вернулась в университет. Она искала стороннего рецензента для своей диссертации по теме родственной автономии, привезла с собой черновик. Она готова была помогать Гори в любых ее исследованиях в обмен на рецензирование.

Лорна очень трогательно просила согласиться.

Она находилась в самом расцвете женской красоты — длинная шея, большие серые глаза, изящные брови. Гладкая кожа и почему-то крошечные мочки ушей.

— Я слушала в прошлом месяце вашу лекцию в Дэвисе, — сказала Лорна. — В конце даже вопрос вам задала.

— Да? Не помню.

— Вы не помните вопрос?

— Я не помню вас.

Лорна достала из рюкзачка шоколадный батончик.

— Вопрос был об Альтюссере. Вы меня извините, я не обедала. Это ничего?

Гори кивнула и слушала, как Лорна объясняла, в связи с чем задала тот вопрос, при этом жевала батончик. Она энергично жестикулировала, и Гори заметила, какие у нее маленькие аккуратные руки. Она призналась Гори, что почти год набиралась смелости, чтобы подойти к ней.

Гори была смущена. Как она могла не запомнить такое лицо?

Тема была интересна обеим, и они стали переписываться по электронной почте, встречаться в ресторанчиках и кафе. Лорна, бывало, пропадала несколько дней, а потом появлялась с готовой главой. Она звонила Гори, когда работа у нее не шла, когда испытывала неуверенность в каких-то вопросах.

Она была так симпатична Гори, что та вела эти бесконечные телефонные разговоры безо всяких границ. Она теперь даже ждала эти встречи, начала даже наряжаться как-то более тщательно. Она не могла припомнить, чтобы когда-то в ней шевелилось желание женского тела. Но с Лорной она поняла, что переступила ту грань, за которой начинаются подобные желания.