Та, что гасит свет - Дмитрий Рыков Страница 62

— Да, конечно.

— Захочешь на ноутбуке постучать, поставь на живот. Лежать только на спине! Ты понял?

— А как это?

— Ну придумай приспособление! Я за тебя думать должен? Покой! Только покой! Как жена?

— В смысле?

— Не притворяйся! На секс намекает?

— Да не намекает — требует.

— Ну и отправь ее на пару месяцев в деревню к бабушке.

— Нет у нее никакой бабушки.

— Ну тогда, помяни мое слово, угробит она тебя. Будешь калекой, никогда тебе с твоим позвоночником не справиться! Это же не больной палец — отрезал, и все! Позвоночник не вырежешь! И стальной, как терминатору, не вставишь! Лечись! Лечись!

— Есть, товарищ командир!

Иван Анатольевич попрощался и ушел.

До вечера Борис Антонович сделал кучу важных дел — измерил свой матрац, через Интернет заказал новый, дочитал Уэльбека, нашел и съел консервы. Наталья появилась только после полуночи.

— Любимый, встречай меня, я дома!

Он вышел в прихожую.

— Почему так долго?

— Ну, с девочками в кафешке посидели. Слушай, — разуваясь и раздеваясь, говорила она, — у Ирки новый парень. На джипе! Зубы, правда, гнилые, но на джипе! И какой! «Ленд-крузер»! И вроде у них все так серьезно…

— До смерти интересно…

— Ну! У него своя автостоянка. Огромная! Бабла — немерено! Любимый… — Она обняла его за шею, обдав запахом, который ни с чем не спутаешь. — Хочешь отсосик?

— Ты же бухая! — возмутился он. — И за рулем!

— А я дворами, дворами… И машину прямо у тротуара бросила, а то стала бы парковаться, точно кого-нибудь саданула…

— Ты пьяна! Спать иди!

— Да-а? Начинаются приказы? А я вот трахаться хочу! Трахни меня, и я буду шелковая. Тогда приказывай, что хочешь!

— Спать иди!

— А-а… Не можешь… Ну и не пизди тогда!

В первый раз в жизни Борису Антоновичу захотелось ударить женщину.

Скрипнув зубами, он повернулся и хлопнул дверью спальни. Наталья еще сколько-то повозилась на кухне, потом вдруг затихла. Он ворочался, заснуть не мог. Через пятнадцать минут вышел на кухню, жена спала, уронив голову на стол. Перед ней стояла бутылка «Чиваса». Борис Антонович попытался ее растолкать — без толку. Плюнул и пошел спать.

Утром, однако, нашел ее рядом с собой. Проснулись они одновременно.

— Борь, а Борь? Я вчера себя плохо вела?

— Как мужик. Как омерзительный пьяный мужик.

Настроение с похмелья редко бывает хорошим.

— А ты когда женился, чего от меня ожидал? Университетов не кончала, росла во дворе.

— Ну и жить с таким поведением пойдешь во двор!

— А-а… — Она вскочила с постели. — Господин профессор выгоняет свою лохушку? Трахаться ему сейчас нельзя, а ни на что другое она ему и не нужна. Так выходит?

— Ты говоришь чушь.

— Я говорю правду! Когда мы близки, у нас все классно! Как нет секса — ты недоволен, раздражен. Я просто посидела с подружками в кафе и, пожалуйста, — пьяный мужик!

— Ладно, хватит! Приготовь что-нибудь нормальное поесть, ем одни консервы. Мне работать надо, денег нет, невыполненных заказов — куча. С таким моим отношением к делу скоро везде будут отказывать.

— Ах, у него еще и денег нет! Надо было мне выходить замуж за бизнесмена!

— Что же ты не вышла?

— Мне только двадцать три, не бойся, успею.

— Успеешь, успеешь… Бездельница на классной тачке, в стильных шмотках, выспавшаяся, свеженькая…

Тут Борис Антонович понял, что перешел некую грань, переходить которую не стоило.

Наталья обожгла его ненавидящим взглядом:

— Ты сегодня меня вообще не жди. Считай, что в лучшем случае я у мамы в своей комнате с фаллоимитатором.

— А в худшем?

— Боренька! — сорвалась она на крик. — Ну посмотри на меня! Ответь: из десяти парней, к которым я подойду в клубе и скажу: «Я хочу тебя, идем, потрахаемся в моей машине», сколько согласятся со мной пойти?

— Одиннадцать, — ответил он.

— Почему одиннадцать? — не поняла Наталья.

— Потому что я — одиннадцатый, буду стоять за дверями клуба с бейсбольной битой и лупить каждого, кого увижу рядом с тобой.

Супруга вдруг расхохоталась:

— Вот жаба! Опять шутишь! Ну как можно тебя не любить! Я на рынок — еды вообще нет — и обратно! Можно, я еще пивка куплю? Башка после вчерашнего трещит страшно. С рыбкой вместе попьем, бифштекс настоящий сбацаю, а? Я — мигом!

— Да конечно, можно.

Она наклонилась к нему, поцеловала и прошептала на ухо:

— А потом — отсосик. Два отсосика… Три отсосика…

Борис Антонович чмокнул ее в ответ, она вышла, дверь хлопнула.

«Я ее теряю, — подумал он. — Наташа молода, ей нужны развлечения, общение с ровесниками — людьми, которых она понимает и которые понимают ее. В этих стенах со стареющим умником ей скучно. Свадьба и поездка в Турцию были развлечением. Германия — о, еще каким! Про хозяина автостоянки на джипе рассказывала с придыханием, такие вот у нынешних баб кумиры. А я — никудышный, коротконогий, недавно прооперированный козел, который даже трахнуть — а для нее это как вода для рыбы — не может. Отпустить бы на четыре стороны, пока не поздно… Но ведь люблю ее, суку, люблю… Дуру, глупую, необразованную, обожаю, сам не знаю за что. Мне и с ней не здорово, правда, если не в постели, а без нее — просто вилы!» К месту вспомнил Хемингуэя: «Каждый раз они мирились. Их союз покоился на прочном основании. Красота Марго была залогом того, что Макомбер никогда с ней не разведется; а богатство Макомбера было залогом того, что Марго никогда его не бросит».

Пока супруга отсутствовала, Борис Антонович включил стационарный компьютер, посчитал свои денежные остатки, посмотрел возможный приход в течение этого месяца и трех следующих — да, негусто. «Богатство Макомбера» сильно исхудало. Он вынул свое резюме, кое-что убрал, кое-что добавил, начал составлять список адресов, по которым за несколько дней надо его отправить. За этим занятием и застала мужа вернувшаяся с тремя тяжелыми пакетами Наташа. На кухне она стала весело напевать, Борис Антонович понял — не вытерпела, уже «накатила».

Что же, обед после больничных кашек показался потрясающим. Жена несла какую-то совершеннейшую ерунду, он послушно, как китайский болванчик, кивал, лишь бы не дать повод к новой ссоре.

После трапезы, как и планировалось заранее, состоялся «отсос». Ему было неловко, что он не доставляет супруге полного удовлетворения, с большим старанием он вступил в оральный — со своей и генитальный — с ее — контакт. Наталья пыталась ему помочь, возбудилась до крайности, но кончить, как ни настраивалась на оргазм, так и не смогла.