Спокойный хаос - Сандро Веронези Страница 62

— В следующий раз, когда он приедет, я приглашу тебя к нам на ужин, и ты сможешь сказать это лично.

Но я ей не муж, и мне глубоко наплевать, как она там одевается.

— Да ты что, ты это серьезно?

И она не единственная, многие женщины в ее возрастной категории так выряжаются, особенно летом — или во время необъяснимых возвращений лета в разгар осени, хоть в такие погожие деньки, что установились у нас в последнее время, — скажу больше, если бы ее ровесницы и тридцатилетние, как Марта, и двадцатипятилетние, как Иоланда, не одевались бы так, если бы прикид Барбары-или-Беатриче был частным случаем, тогда бы, конечно, клиентками предприятий по сбыту модной одежды действительно были бы только пацаночки, любительницы программ MTV, вот тогда бы хрен Карло удалось продавать свои джинсы в таком количестве, как сейчас, да еще и по 120 или 180 евро за пару.

— Конечно, серьезно.

У нее звонит мобильник — и пошла плясать румба. Она ищет его в беспорядке своей сумочки фирмы «Freitag», сшитой из переработанной парусины крытых грузовиков, (мне об этом известно, потому что и у Аннализы, моей секретарши, есть такая же), находит, смотрит на дисплей — кто ей звонит; выразительная гримаса, появившаяся у нее на лице, означает, что она просит у меня прощения, отвечает, встает и отходит в сторону, ищет место, где поле приема интенсивнее, чтобы можно было спокойно поговорить… Лара себя так не вела. Лара не прилипала ежеминутно к мобильному, она бы никогда не взяла мобильник Еноха, если бы увидела его на крышке мусорного ящика. Лара одевалась со сдержанной элегантностью, она не поддавалась чарам Карло, — более того, они не очень-то ладили между собой: побаивались друг дружку, чувствовали себя неловко в обществе друг друга, между ними так никогда и не установились доверительные отношения. С ними мне всегда было легко, потому что ни при каких обстоятельствах они меня ни в чем не превосходили. Клаудия обожает своего дядьку, она боготворит его независимо от того, что он мне брат, именно с этим мне труднее всего смириться. Мой брат, ее дядя. Спустя несколько дней после смерти матери она мне призналась: «Знаешь, что меня больше всего поразило в жизни? Когда я обнаружила, что моя бабушка — это твоя мама». Но здесь я должен только созерцать. Мне нужно глубоко подышать, расслабиться, разгрузиться и внимательно смотреть на дочь, сейчас она выполняет упражнения на бревне. Она неподвижно застыла, стоя на бревне, вытянулась, напряглась как тетива. Ноги слегка расставлены по диагонали так, чтобы использовать все пространство, доступное на этой узехонькой полоске опоры. Руки вверх, кисти рук надломились в запястьях и повисли, спина выгнута дугой, гибкая, заряженная потенциальной энергией, которая вот-вот вырвется наружу, она старается сосредоточиться. Ей предстоит выполнить трудное упражнение, немногие девочки на свете способны сделать это, она должна выполнить его еще и технически совершенно, иначе ее ждет выговор. Она выжидает подходящий момент, когда сможет полностью собрать и контролировать все свои силы и способности, необходимые для прыжка. Она собирается, выжидает. Однако не забывает, что в ее распоряжении только несколько секунд: четыре-пять, не больше, по истечении этого времени в любом случае ей придется прыгать. Я сижу наверху и не могу ничем помочь. Или могу? Конечно могу, звездочка. Я смогу тебе помочь, если ты слышишь меня. Ты слышишь меня? Ты помнишь тот плакат, что висел на стене вашей классной комнаты, когда ты училась еще в первом классе? На нем был изображен мальчик, поднимающий очень тяжелый камень, а рядом с ним была его мать; он был упрямым ребенком и много раз изо всех сил пытался поднять камень, но ему не удавалось даже сдвинуть его с места, тогда он пожаловался своей матери: «Мама, я не могу поднять этот камень», а мать ему ответила: «Напряги все свои силы, и вот увидишь, ты справишься». Мальчик ей возражает, что уже собирал все свои силы, но ничего у него не получается, на что мать ему отвечает: «Нет, родной мой, все свои силы ты еще не использовал. Ведь у меня помощи ты еще не попросил». Вспомни о том плакате, звездочка, и прежде чем прыгнуть, посмотри вверх, посмотри на меня. Взгляни на меня лишь на мгновение, не теряя концентрации: взгляни на меня, как на часть твоего упражнения и возьми и мои силы тоже. Если я в тебе выживу в тот миг, когда будет существовать только твое тело в движении, тогда — да, я смогу тебе помочь, и еще как помочь. И твоя мама выживет вместе со мной, и она сможет помочь тебе. Ну же, звездочка, посмотри наверх. Давай поиграем в романтическую игру, в такую игру никогда бы не следовало играть в жизни (впрочем, наверное, ты помнишь: когда-то в детском саду вас попросили одним прилагательным охарактеризовать своего папу, и твои подружки сказали: «замечательный», «добрый», «красивый», «главный», а ты сразила своих воспитательниц наповал, назвав меня «романтичным»? Ты тогда даже точно не знала значение этого слова, ты думала, что оно имело отношение к Риму [70], ведь я тебе все уши прожужжал о городе, где я родился и куда мы каждый год ездили на Рождественские праздники, вот ты и нарекла меня «романтичным», с того дня твои воспитательницы стали смотреть на меня другими глазами…), давай поиграем в игру, в которую Ньюлэнд играет с Эллин в фильме «Невинный возраст», это как раз в той сцене, когда он видит ее у моря; она стоит спиной к нему, опершись о перила, на краю деревянного моста и любуется заходом солнца над бухтой Ньюпорта, перед ней медленно проплывает парусник. Ньюлэнд умоляет ее, чтобы она почувствовала, что он стоит у нее за спиной, и обернулась, но Эллин не оборачивается, и тогда он договаривается сам с собой: «Если она не обернется ко мне, прежде чем этот парусник обогнет маяк, я уйду», и парусник обогнул маяк, а Эллин так и не обернулась, Ньюлэнд уходит… Давай и мы, звездочка, поиграем в эту игру, поставим на карту все, сейчас. Если ты прыгнешь, не взглянув на меня, прыжок тебе не удастся. Если ты прыгнешь, не взглянув на меня, я всегда буду ревновать тебя к дяде. Если ты прыгнешь, не взглянув на меня, тогда правда, что я ничего для тебя не делаю. Ну же, посмотри наверх, посмотри наверх, посмотри наверх… Ну вот, вот она и взглянула на меня: безупречный взгляд, позвольте мне это заметить, молниеносное движение глаз, даже головой не шевельнула; интенсивный, романтический взгляд, никто другой не смог его перехватить; самый чистый взгляд, какой ребенок может послать своему родителю, чувство вины и непонимание еще не прорезали в нем трещины, которые в один прекрасный день, когда впервые из-за какой-нибудь фигни я больно раню тебя, или ты ранишь меня, исказят его; однако, надо заметить, что это еще и незабываемый взгляд, потому что он заряжен эротическим напряжением, такой взгляд женщина обращает на мужчину; и в тот день, когда под пледом в холодине пустынного и незнакомого загородного дома ты потеряешь девственность, у тебя будет точь-в-точь такой же взгляд, когда ты вся сосредоточишься на своем теле, вот как сейчас, и точно так же поднимешь глаза на дрожащего от переживаний парня, который в тот самый миг будет проникать в тебя, и если у него глаза будут закрыты, знай, что ты не ошиблась, тогда и ты тоже закроешь глаза; скажу больше, это и чрезвычайно смелый взгляд, ведь, в таком случае, если бы тогда твои глаза не встретились с моими, если бы ты взглянула на меня напрасно, потому что я, положим, отвлекся, отошел в сторонку, разговаривая по мобильному, как это в обыкновении матери твоей лучшей подруги, или хоть и сидел бы на месте, но болтал с ней и не смотрел бы на тебя, ты бы не приобрела свою силу, а наоборот потеряла бы ее. Однако ты ее нашла, потому что ты веришь в меня. В то же мгновение прорвалась мощь, которую трудно было себе представить в таком хрупком и миниатюрном теле, как у тебя: ты прыгнула, как саранча, сделала размашистый, щедрый прыжок, всем своим тельцем ты устремилась вверх и вперед, так что край бревна остался далеко позади. Сальто-мортале: твой конский хвост, как кисть художника, выписал полный круг, а потом свинцовой тяжестью ты упала на мат — технически совершенное приземление: четкое, без колебаний, без откатов. Ну вот — дело сделано. Ты удивлена и снова смотришь на меня: молодец, звездочка, ты отлично справилась со своей задачей, ты выполнила свой прыжок безупречно, и наша игра удалась на славу, и в жизни у нас все так и будет: значит нам во всем будет сопутствовать удача. Джемма, твоя старшая подружка, твой идеал девушки и гимнастки, тебя обнимает, и она тоже рада за тебя, хотя, может быть, впервые в жизни у нее в душе что-то заскрежетало, и первая тень сомнений, которые с этой минуты больше не покинут ее, затмила ее чело, она теперь всегда будет переживать из-за того, что ее неоспоримое превосходство в этой команде находится под угрозой, что в один прекрасный день ты сможешь ее превзойти…