Переплетчик - Эрик Делайе Страница 62

А за спиной Анны-Франсуазы имели место некоторые события, способные нарушить её планы относительно переплётчика. Господин Дорнье, выходивший из кареты, чтобы направиться к герцогу с финансовым докладом, краем глаза заметил фиакр, остановившийся чуть поодаль, и человека, садившегося в упомянутый экипаж. Человек обернулся всего на несколько секунд, но идеальная зрительная память управляющего тут же включилась в работу и вычленила из тысяч хранящихся в её недрах лиц худое, наивное лицо юного переплётчика с улицы Утраты, специалиста по работе с человеческой кожей. В тридцатипятилетнем мужчине, покидавшем дворец, Дорнье узнал де Грези.

Последнее событие вызвало сразу несколько вопросов. Во-первых, что переплётчик делал во дворце? Во-вторых, знает ли он, что именно герцог стал заказчиком той самой, первой книги? И знает ли, чья кожа пошла на её переплёт? Вопросов было больше, чем ответов, и Дорнье вознамерился отправиться к переплётчику, чтобы узнать чуть больше и при необходимости припугнуть его: тайна должна оставаться тайной.

Но на следующий день у Дорнье возникли более срочные и важные дела, и потому он решил отложить визит в переплётную мастерскую ещё на день. Это спасло Анну-Франсуазу, целиком проведшую тот день у де Грези. Зато у Дорнье появилось некоторое время подумать о том, чем обосновать свой визит и как себя вести: он не сомневался, что переплётчик тоже его узнал, и теперь из таинственного незнакомца он, Дорнье, превратился во вполне земную и осязаемую фигуру. После некоторых раздумий он решил пойти само собой разумеющимся путём: посетить де Грези под собственным именем и быть максимально честным. Переплётчик и сам должен понимать всю щекотливость ситуации.

Впрочем, какую щекотливость, раздумывал Дорнье, минуло шестнадцать лет, всё поросло быльём, да и в самом деянии — изготовлении переплёта из кожи Альфонсы — нет ничего преступного, это же не убийство. Тем не менее хотелось бы, чтобы никакие досужие сплетни и слухи не беспокоили герцога, ведь у столь обеспеченного и заметного в обществе (причём славящегося определённой таинственностью и эксцентричностью нрава) человека наверняка есть враги, а они не преминут использовать в своих подлых целях любую, сколь угодно малую зацепку. Слух мог быть, например, следующим: де Грези переплёл книгу в кожу жены герцога, соответственно, герцог жену убил, а то и вовсе приказал снять с неё кожу заживо. Таким образом, стоило заткнуть даже самую крошечную щель в информационной стене, защищавшей де Жюсси от окружающего мира.

И потому утром следующего дня после визита Анны-Франсуазы в дверь де Грези снова постучали. Несмотря на то, что за эти годы Дорнье рекомендовал переплётчика некоторым своим знакомым, сам он с тех пор на улице Утраты не бывал и не знал, что Шарль владеет двумя домами с двумя независимыми входами. Увидев вывеску не над тем зданием, над которым она висела при первом заказе, управляющий предположил, что переплётчик переехал, — и постучал. Ему не повезло: Шарль в это время работал в мастерской и потому стука не слышал. Дверь была заперта, но Дорнье, обладатель ряда уникальных и нехарактерных для человека его положения навыков, извлёк набор отмычек и в считаные секунды оказался внутри. Кучеру было наказано ждать у дверей.

Здесь было чисто, аккуратно и как-то безжизненно. Дорнье заглянул на кухню, пронизанную пыльными солнечными лучами, посмотрел на аскетическую обстановку комнат на первом этаже, ради интереса выдвинул ящик в одном из комодов — и обнаружил, что тот пуст. Дом казался не более чем декорацией, призванной обмануть посетителя, правда, Дорнье не понимал зачем. Здесь крылась какая-то тайна, и проницательный управляющий чувствовал, что переплёты из человеческой кожи каким-то образом с этой тайной связаны.

Он поднялся наверх. Теоретически переплётчик должен был принимать в этом доме клиентов, и если приёмной комнаты не нашлось на первом этаже, логично было бы предположить, что она окажется за первой же дверью на втором. Дорнье не ошибся. Кабинет не был заперт, и управляющий узнал обстановку — де Грези оборудовал новый кабинет почти так же, как старый. Дорнье осмотрелся: книги на столе, на полках, даже на полу. Письменные принадлежности, гравюра с мужским портретом на стене (видимо, какой-то учёный). Какие-то эскизы, видимо, наброски узоров для нового переплёта. Дорнье сделал вывод, что стоит просто устроиться в кабинете и ждать появления де Грези: рано или поздно тот придёт, никуда не денется.

Дорнье выдвинул нижний ящик стола: по опыту он знал, что именно внизу скапливаются обычно наиболее интересные экспонаты, свидетельствующие о личной жизни их владельца. Но ящик оказался пустым. Управляющий укрепился в мысли, что переплётчик живёт где-то в другом месте, да и работает скорее всего не здесь, так как подобные мастера крайне редко разделяли в географическом плане место жительства и место работы.

Чтобы скоротать время, Дорнье стал листать первую попавшуюся книгу, лежащую на столе, — сборник пьес Ротру. [97]Он зачитался «Венцеславом» и, услышав снаружи шаги, едва успел подготовиться. Захлопнув книгу, Дорнье принял позу скучающего властелина, следя за дверью из-под полуопущенных век.

Открыв дверь, де Грези остановился как вкопанный. Он увидел человека в сером. Правда, теперь тот был не в сером, а в тёмно-коричневом, а в чёрных некогда волосах появилась благородная седина. «Добрый день, господин де Грези», — поздоровался управляющий. Де Грези попытался вспомнить, как зовут посетителя, ведь Анна-Франсуаза называла вчера его фамилию, но память переплётчика уступала памяти его собеседника, и вспомнить не удалось. «Добрый день, господин де…» — поздоровался он и выдержал некую напряжённую паузу после слова «де», давая собеседнику возможность представиться. «Просто Дорнье, без всякого „де“, — сказал тот и добавил затем язвительно: — Впрочем, как и у вас, не так ли?» Он ставил своей целью смутить Шарля, и ему это удалось, поскольку переплётчику крайне редко указывали на его видимое дворянство, никто не обращал на многострадальную приставку внимания, да и историю её происхождения толком никто не знал. «Так, — ответил де Грези, — но имеет ли это значение?» — «Нет, не имеет». — «А что имеет?» — «Вас, я смотрю, за язык тянуть не нужно». — «Не стоит». — «Тогда позвольте сразу перейти к нашему делу». — «У нас есть новое дело?» — «Это, как ни странно, всё то же, старое, дело». — «И что же мы не успели в нём завершить?» — «В том-то и дело, что всё завершили».

Шарль склонил голову к левому плечу, буравя Дорнье глазами. Страх его исчез, ушёл на задний план. Ему было страшно в первую очередь, что аукнулся вчерашний визит Анны-Франсуазы, но нет, оказалось, что дело касается книги шестнадцатилетней давности. От сердца отлегло.

Дорнье в свою очередь отметил, что Шарль собирался куда-то уходить. Он был одет не в домашнюю одежду, но в уличный костюм, на ногах у него были сапоги, а под мышкой он сжимал шляпу, которую теперь положил на стол между собой и Дорнье.

«Если мы всё завершили, тогда в чём же ваш вопрос?» — спросил Шарль. «Вы видели меня вчера в доме герцога де Жюсси, не так ли?» — «Да». — «Таким образом, то, что в течение шестнадцати лет было для вас тайной, теперь стало явным». — «Ну, не слишком явным, до этого момента я не знал даже вашего имени, и по-прежнему не знаю, кто и зачем заказал у меня ту книгу». — «Но вы догадываетесь». — «Безусловно, строю кое-какие предположения». — «Соблаговолите их озвучить, если вас не затруднит». — «Я полагаю, что автором того письма был сам герцог де Жюсси, а владелицей кожи — его почившая супруга». — «Вы правильно догадались, и потому я прошу вас догадаться ещё и о причине моего визита». — «Видимо, вы хотите удостовериться, что я буду и впредь хранить вашу тайну». — «Именно, господин де Грези». — «Я могу вас заверить, что у меня и в мыслях не было кому-либо об этом рассказывать, хотя бы потому, что огласка может привести ко мне нежелательную проверку со стороны цеха». — «Согласен, но мне всё-таки требовалось дополнительно означить этот момент». — «Что ж, вы сделали это».