Бес смертный - Алексей Рыбин Страница 61

– Никак не изменилась бы, – равнодушно отвечал ему Дюрер. – Жили бы потихоньку.

– А вот я так не думаю…

Визг Полувечной перекрыл не только беседу моих приятелей, но и грохот барабанов, и усиленный порталами-колонками крик Марка, и скрежет гитары с дисторшном, и тысячи прочих звуков, наполнявших клуб. Она визжала очень странно. Я и не знал, что люди способны воспроизводить такие частоты.

У меня заложило уши, в сознании словно щелкнул рубильник, блокирующий все каналы восприятия.

Визг продолжался и в такси. Впрочем, я к нему уже привык. Голова Светы лежала на моих коленях, и глаза журналистки были совсем белые. Мне даже в какой-то момент показалось, что век у нее вовсе нет. Водитель с привычным уже зеленым лицом молчал и гнал машину, игнорируя светофоры, заезжая на тротуар – благо, тротуары были пусты, – и без конца курил «Беломор», дым которого, почему-то, ничем не пахнул.

Мы ехали странным путем – мчались через неизвестные мне проходные дворы, разворачивались на сто восемьдесят градусов, тормозили, снова ускорялись… Солнце, которое этой ночью, вероятно, не собиралось садиться вовсе, било то справа, то слева, то сзади, а один раз мне показалось, что оно осветило нас даже откуда-то снизу. И еще – в кабине было очень жарко. Лицо Полувечной пылало, как хорошо раскочегаренный мангал, воздух обжигал мне горло, пот капал со лба и подбородка на грудь.

Я не помню, как и чем расплатился с безмолвным шофером, как поднимал журналистку по лестнице и открывал входную дверь своей квартиры. Уши были забиты тяжелыми пробками монотонного, на одной ноте, беспрерывного воя.

Мы ввалились в прихожую, уронив вешалку. По инерции я пробежал в гостиную и швырнул орущую журналистку на диван. При соприкосновении ее с диваном уровень воя значительно поднялся. Стягивая с себя джинсы, я пропрыгал к полке с аппаратурой. Включил CD-проигрыватель и усилитель, включил DVD с выходом на автономный ресивер, сделал еще один прыжок в сторону и нажал на клавишу радиоприемника. Последний бросок был сделан к столу с компьютером – у него были свои колонки, и я запустил свои запасы музыки в MP-3 формате.

Света Полувечная лежала на диване, раскинув руки и ноги. Мне показалось, что она окутана клубами пушистого банного пара. Как бы там ни было, воздух в комнате быстро нагревался – то ли от не желающего садиться солнца, которое било прямо в окно, то ли от включенной аппаратуры, хотя она у меня практически не греется, то ли от моего неожиданного желания.

Я бросился на журналистку – в голове моей загремела музыка, она была везде, она сидела во мне с детства, поднимались и перемешивались аккуратно уложенные в подсознании пласты, – и мы начали сжигать друг друга Хендриксом. Потом я почти полюбил девчонку под «Битлз» и «Стоунз», но стоило мне размякнуть, как она сама изнасиловала меня на пару с Ниной Хаген. Я понял, что эта сучка сейчас сбежит, а допустить этого я просто не мог, не имел права, и я совершенно удолбал ее «Рэд Хот Чили Пепперсом». Потом мы колотились в пульсации «Крафтверка», изнемогли, растворились в сахарном сиропе «Бич Бойз», налились упругой силой с «Систем оф э Даун» и превратились в два кузнечных молота с «Министри». Мы вытворяли черт знает что под Майлза Дэвиса и занимались уже совершенно полным непотребством с «Уайт Страйпс». Мы убивали друг друга под «Юниверс Зиро», я ковырялся в ней Зорном, а она расчленила меня «Найн Инч Нейлз», мы взлетали в космос с «Хоквинд», и нас плющило тоннами земли вместе с «Дефтонс». После «Марс Вольта» от нас уже ничего не осталось, но мы чудесным образом вновь собрались из разлетевшихся по комнате молекул и деловито мучили друг друга с «Токинг Хедз» и «Джой Дивижн», потом я сожрал ее с Заппой и выблевал с «Паблик Имиджем».

Конца ночи не предвиделось, музыка висела надо мной, а снизу, из-под живота, ритмично подвывала Света Полувечная. Жара постепенно спадала.