Замужем за Буддой - Вэй Хой Страница 60

— Вот такую, — тихо произнесла я. — Сделай так. Ты можешь делать с моим телом что угодно, оно в твоей власти. Но ты должен любить его. Всегда.

Он прикрыл глаза и лежал молча, не разжимая объятий.

— Не перестану тебя любить, — произнес он наконец. — Иногда после расставания любящих людей окружающим или им самим кажется, что их чувство иссякло, но это неправда. Любовь не исчезает. Даже помимо нашей воли, она не умирает, а продолжает жить в сердце.

Я закрыла глаза, и мне почудилось, что комнату омывает незримая, горячая волна. Мы качались на ее гребне, вдыхая изысканный аромат водяных лилий. Кроме нашего мира, покоя и гармонии, ничто в мире не существовало. Только мы двое — он и я, — любящие и неразлучные.

— Я люблю тебя, — услышала я свой собственный голос, словно во сне.

Почему-то любовь и сны всегда рядом.

Мы отправились в «Шанхай 1933» пешком. У Мудзу было всего два дня, поэтому мы решили как можно больше ходить по городу, чтобы больше увидеть. Центр Шанхая очень похож на Манхэттен. Чтобы ощутить его истинный дух, его энергетику, лучше по нему прогуляться.

Свернув в узкую аллею, мы увидели группу из четырех стариков, играющих в маджонг. Мудзу подошел к ним и заснял их на видео. Всем четверым вместе было не менее трехсот лет, что очень порадовало Мудзу Старики, играющие в маджонг, — эта картина как нельзя лучше соответствовала его представлениям о китайской культуре.

Со всех сторон эта узенькая аллея была зажата зданиями такой высоты, что крыш не было видно, даже если запрокинуть голову, глядя вверх. Рядом высилось еще одно, недостроенное, с затянутым зеленой сеткой фасадом.

Мы брели по улице Хуайхай.

— Женщины в Шанхае интереснее, чем мужчины, — заметил Мудзу.

— Ты так считаешь? Наверное, дело в том, что ты от природы более восприимчив к женской красоте, — поддразнила я его. Но про себя я с ним согласилась: Шанхай — город женщин.

Сиэр приготовила для нас столик в уютном уголке с мягкими диванами, обитыми красной тканью, и зелеными подушками в традиционном китайском стиле. За окном были видны яркие уличные фонари.

Из-за зеленой бамбуковой перегородки появилась Сиэр, вся в черном. В руках — пустая птичья клетка. Выглядела она грустно.

— Маленькая птичка умерла, — жалобно сказала она, обняв нас обоих и обдав душным ароматом духов «Опиум». — Я скоро вернусь, — с этими словами она удалилась, скрывшись за другой бамбуковой перегородкой.

У нее была удивительная плавная, чуть покачивающаяся походка. Мудзу снимал ее на пленку.

— Здесь все, как в кино, — заметил он, направив объектив на меня.

— Добро пожаловать в «Шанхай 1933»! — воскликнула я и послала в камеру воздушный поцелуй.

Официант принес меню. Самое дорогое блюдо значилось под названием «Беспощадная наложница». Он спросил почему. Я объяснила, что это прозвище владелицы ресторана. Изначально блюдо называлось «Будда перелезает через стену». Это главное блюдо на легендарном маньчжурско-ханьском пиршестве, длящемся три дня и состоящем из ста восьми блюд. Блюдо готовят по старинным рецептам из нарезанных на кусочки морских огурцов, акульего плавника, моллюска «морское ушко», голубиных яиц, свиных сухожилий, курицы, утки и еще более двадцати деликатесных ингредиентов в сочетании с бульоном из мозговой косточки, рисовым вином, репой и прочими овощами, обильно приправленными пряностями. Причем очень важно соблюдать время и степень предварительной кулинарной обработки, после которой все ингредиенты перекладывают в кувшин для вина, накрывают листом лотоса и на слабом огне запекают до готовности. Это очень сочное и ароматное блюдо с необычным, пьянящим вкусом. Отсюда и выражение: «Когда аромат яства распространится вокруг, даже Будда не устоит, прервет медитацию и перелезет через стену, чтобы полакомиться им».

Мудзу слушал, затаив дыхание, изнывая от нетерпения:

— Слушай, у меня просто слюнки текут. Давай попробуем!

— Но у них не всегда бывает это блюдо. Во-первых, оно страшно дорогое, поэтому его редко кто заказывает. Во-вторых, иногда не достать всех необходимых ингредиентов, особенно редких, поэтому сначала нужно справиться у шеф-повара, — сказала я.

В этот самый момент вернулась Сиэр, по-прежнему окутанная облаком «Опиума».

— А у вас есть «Будда перелезает через стену»? — поинтересовался Мудзу.

— Вы имеете в виду блюдо «Беспощадная наложница»? — поправила его Сиэр. — С этим блюдом хлопот не оберешься. — Она подозвала высокого голубоглазого официанта и распорядилась: — Узнай у шеф-повара, есть ли у нас сегодня «Беспощадная наложница».

— Если ты закажешь это блюдо, тебе не захочется ничего другого, — я заверила Мудзу и, обняв Сиэр за тонкую талию и переходя на вкрадчивое кошачье мурлыканье, стала упрашивать: — Ну Сиэр, беспощадная наложница, принцесса шанхайская!..

От ласковой щекотки она лишилась дара речи, потом оттолкнула мою руку и сказала:

— Ладно, ладно. Если вы заплатите за это блюдо, его приготовят на заказ, а я угощу вас еще одним совершенно бесплатно, и в придачу вам подадут бутылку лучшего рисового вина и потом — отборный чай — конечно, если вы не лопнете!

К счастью, оказалось, что на кухне это блюдо уже приготовлено. Кто-то из завсегдатаев заказал его заранее, но в последний момент не пришел. Так что оно досталось нам.

Прежде чем попробовать, Мудзу сфотографировал изысканно сервированный поднос со множеством старинных деликатесов в глиняных горшочках.

— В следующий раз, когда проголодаюсь, можно будет посмотреть кассету, — сказал он. — Только жаль, что нельзя заснять, как оно пахнет.

Сиэр присылала на наш столик обещанные дополнительные блюда, пока Мудзу не сказал: «Хватит». По мнению Мудзу, первый принцип истинного гурмана — к пище нужно относиться бережно, не разбазаривая ее, ведь она — дар земли.

— Люди алчны по природе, — как бы оправдываясь, пояснила Сиэр. — Иногда приходится пользоваться их жадностью, чтобы заработать.

Затем с восторженным выражением лица Сиэр и Мудзу принялись во всех подробностях обсуждать удивительное и несравненное маньчжурско-ханьское пиршество.

— Я слышала, будто, чтобы беспрерывно есть в течение трех дней и трех ночей, некоторые принимают слабительное, а некоторые специально заражаются цепнем, — заметил Мудзу.

— Это еще что!.. — воскликнула Сиэр. — Примерно сто лет тому назад, когда в одном из ресторанов в Гуанчжоу приготовили полное маньчжурско-ханьское пиршество, в рулет закатывали живых многоножек и маленьких крысят. Знаете, эти люди из Гуанчжоу готовы слопать что угодно!

— Меня сейчас стошнит, — сказала я, вскочила и побежала в туалет.

Когда я вернулась к столику, Сиэр уже распорядилась, чтобы для меня заварили чай «Черный дракон». Она обеспокоенно взглянула на меня:

— Что с тобой? Это из-за еды? Но ведь у тебя всегда отменный аппетит!