Бродяга. Воскрешение - Заур Зугумов Страница 60

Валерия не дала мне даже опомниться.

— Заур, — обратилась она к молодому человеку по-русски, — подойди, пожалуйста, сюда.

Юноша что-то сказал своей подруге и, видимо извинившись, не спеша подошел к нам.

— Позволь представить тебе, мой мальчик, Заура Магомедовича Зугумова — артиста по профессии, авантюриста по призванию и твоего отца по крови.

Я не мог вымолвить ни слова.

Передо мной как на экране промелькнули события пятнадцатилетней давности, когда почти так же Валерия велела привести его в кабинет начальника колонии и сказала: «Заурчик, посмотри туда, — это твой папа!»

Только тогда он был двухлетним малышом, а здесь передо мной стоял уже довольно взрослый и, по всему видно, хорошо воспитанный молодой человек.

Он оказался красив какой-то женской красотой: нежная, цвета слоновой кости кожа, темные, как у матери, волосы, шелковистые и кудрявые, необычайно длинные, загнутые ресницы, а под ними — изумрудного цвета глаза.

— Здравствуйте, — вежливо проговорил Заур и протянул мне свою тонкую, изящную руку так, будто я был простым знакомым, а не его родным отцом. Но хоть и в гневе, а я все же успел отметить, что руки у него мои.

Меня будто обдали холодным душем, правда, я тут же пришел в себя, и волнения как не бывало. Позже я благодарил Бога за эту встряску.

— Ну, здравствуй, здравствуй! — крепко пожал я протянутую руку и повернулся к Валерии, будто он меня вовсе и не интересовал. Она как ни в чем не бывало улыбалась и смотрела на нас обоих ласковым взглядом, словно говорившим мне: «Ну что, нашла коса на камень?» Затянувшуюся паузу разорвал я сам, обратив внимание на одинокую фигурку девушки, стоящей за спиной у матери с сыном.

— Может, представишь меня этой юной леди? — обратился я к сыну почти безразличным тоном.

— Да, конечно, — как-то рассеянно ответил он, не сводя взгляда с матери. — Светлана, — тихо позвал он девушку.

Когда малышка подошла ближе, я не поверил своим глазам. Передо мною стояла маленькая проказница, которая когда-то запомнилась мне своим не по годам острым умом и милыми проделками избалованного ребенка. Это была дочь Сергея и родная племянница Ларисы. Только теперь это была высокая и статная девушка, молчаливая и даже слегка робкая, вот только взгляд серо-голубых глаз плохо сочетался с застенчивостью и сдержанным немногословием.

Теперь я понял, отчего с первых же минут отношение сына ко мне было таким холодным и безразличным, но виду не подал. Как ни в чем не бывало я пригласил всех в ресторан, отпраздновать нашу встречу, а затем, ближе к вечеру, встретить Новый год в шикарном зале отеля «Саксония», где я заблаговременно заказал места, но у них на этот счет было другое мнение.

— За приглашение, Заур, спасибо, — уже чуть ли не официальным тоном и все с той же неотразимой улыбкой на губах стала посвящать меня Валерия в их планы, глядя на меня в упор взглядом голодной тигрицы. — Дело в том, что нас уже ждут к вечеру дома в Берлине.

— Ну что ж, в таком случае не смею вас задерживать, — обиженно проговорил я.

— Нет, нет, ты не понял меня, Заур. Всех нас.

— И меня тоже? — недоверчиво переспросил я.

— Ну конечно! А зачем же мы сюда приехали? Мой муж давно хочет увидеться с тобой, и такой случай, как этот, просто подарок судьбы, да и только.

— Я согласен, — проговорил я после показного минутного колебания. — Мне только нужно предупредить кое-кого. Я думаю, ты меня понимаешь, Валерия?

— Да, конечно, Заур, давай заедем куда надо и побыстрее отправимся в путь.

— А к чему такая спешка?

— Видишь ли, по дороге сюда мы слушали по радио прогноз погоды, синоптики обещали к вечеру снег с пургой.

— Ну что ж, это меняет дело, — с некоторой долей иронии проговорил я, и, тут же расположившись в новеньком джипе, мы заехали в отель, где я обосновался только вчера.

Я снял заказ на столик в новогоднюю ночь и позвонил Михоилу, предупредив его о том, что уезжаю в Берлин на несколько дней. Он пожелал мне счастливого пути, прекрасно меня понимая, и спросил, не нужно ли мне еще денег. Они мне не помешали бы, но я не хотел делать лишний крюк, который задержал бы нас на целый час, тем более что дело шло уже к вечеру, к новогоднему вечеру.

— Нет, спасибо, — искренне поблагодарил я доброго еврея. — Все в порядке.