Руна жизни - Роман Перин Страница 60

Базунов поднял записку. В ней Пикин приглашал его пройти в конец третьей платформы через десять минут. Расчёт Пикина был прост: платформа длинная, поездов возле неё сейчас нет, любой «хвост» будет виден.

Базунов подходил к концу платформы, покачивая головой.

— Заставляешь старика в дальние походы ходить.

— Сами виноваты, я вас искал.

Базунов протянул руку и как бы был готов обняться, но Пикин, взяв руку, остался неподвижен. Базунов выпрямился, на лице появилась обида.

— Ты прости, Андрей. Тут такие дела были. В общем, мы с трудом выжили.

— Вы меня специально на Дальний Восток отправили?

— Если честно, то да. Ты после смерти Тани мог только глупости натворить в этой ситуации, а требовались нервы и выдержка.

— Я в трубке слышал повторение своего голоса?

— Мы установили систему определения голоса. У нас есть образцы голоса всех членов Системы. Компьютер сравнивает, даёт данные не только на определение, но и на психо-эмоциональное состояние человека.

— Вы, как всегда, на уровне, — с иронией сказал Пикин.

— Почему «вы», а не «мы»?

— Я, Николай Евгеньевич, даже не знаю сейчас, куда себя относить. Ведь вы можете меня и убрать как слабое звено.

— У нас, Андрей, сейчас не та ситуация, чтобы разбрасываться людьми. Если ты сумел на нас выйти, значит, с головой и нервами у тебя всё в порядке. Да и убирать я бы тебя не позволил.

— Чтобы я вам поверил, расскажите, что произошло.

— Врать нечего. Мы сильно беспокоили криминал и воров от власти. Вот и сумели они свести против нас и уголовников, и милицию. Пришлось отступать, неся потери.

— И что, удалось окопаться, коль дали объявление?

— Нет, договорились.

— С кем?

— И с уголовниками, и с ментами.

— Как?

— Они тоже хотят жить. Мы дали им понять, что когда у нас кончатся бойцы, мы выбросим всю компрометирующую информацию, которая снесёт и нас, и их.

— Вы верите в эту договорённость?

— Конечно, нет. Но нам нужна передышка. Мы растеряли четверть людей, которые легли на дно, вот и пришлось давать объявление. Война скоро вспыхнет вновь.

— Что вы хотите от меня?

— Дать тебе персональное задание с учётом твоих способностей.

— А именно?

— Ты должен наладить выпуск газеты с определённой тематикой, в меру оппозиционной, в меру националистической. В общем, твои взгляды без радикализма.

— И зачем это надо Системе?

— Нам нужны люди. Люди соответствующих взглядов и убеждений. Вспомни Ленина: «Газета не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор». У газеты появится читатель, авторы, сторонники. Газета будет давать объявления о созданных нами спортивных секциях, интеллектуальных клубах. Всё это будет освещено идеологией газеты. А знающие люди будут подбирать кадры для Системы.

— Условия Системы?

— Условия просты. Подбираешь редакцию, согласно своим взглядам. Печатаешь, кого хочешь, но иногда мы будем давать тексты объявлений и некоторые статьи. В первый год оказываем полное финансирование. На второй год только половину. На третий, платим только за место.

— Жёстко. У Системы плохо с деньгами?

— Тут дело не в деньгах. Если газету поставить на полное финансирование, она ожиреет и отупеет. Будете бороться за читателя, будете в тонусе.

— Мудро. Я согласен. Но у меня условие: Система не лезет в мою личную жизнь, вообще не приближается.

— Это выполнимое условие. Ты доказал свою преданность. За жень-шень спасибо, теперь нам его не достать. Канал потерян, наши сборщики в тайге наткнулись на китайских браконьеров. Наших было двое, их десять. Так что пространство сужается. Да, и самое главное, в знак полного доверия. Все коды на самоликвидацию уничтожены.

— Зачем? — с удивлением спросил Пикин, почувствовав, как его сердце выпустили из цепких лап.

— Мы не могли так рисковать в условиях войны. Точнее, мой друг, отвечающий за коды Людвиг Иванович, принял решение сам. Он уничтожил всю базу кодов и сам покончил жизнь самоубийством, чтобы исключить любые шансы на их восстановление. Интуиция его не подвела. На него вышли, но он уже был в морге. Таких людей больше нет. — Лицо Базунова резко постарело. Пикин увидел усталого старика, которого стало жалко.

— Как танина мама?

— Тело Тани так и не нашли. Мама пережила инфаркт. Вернулась на прежнее место работы. Я её отговаривал, но она говорит, что работа единственное, что даёт ей желание жить. От Системы она отошла.

Они пожали руки, почувствовав, что стали чужими.

Татьяна села в машину, закинув пакет с продуктами на заднее сидение газика. Внезапно перед машиной, наперерез встала БМВ с тонированными стёклами. Из машины вышел кавказец лет тридцати, поблёскивая толстой золотой цепью и тёмными очками. В зубах он держал сигару, от дыма которой морщился и оголял золотые зубы. Татьяну всегда умиляло желание кавказцев походить на итальянских мафиози. Она повернула ключ, газик уверенно заурчал.

— Извэни, красавица. Ми с друзьям, хатим посидэт в кафе у друга, состав кампашку.

— Извини, джигит, но не могу, — Таня уже поняла, что ситуация не простая. На вокзальном пятачке было пусто с точки зрения того, кто бы мог за неё заступиться. Наверняка эти кавказцы уже купили здесь и милицию, и запугали местных мужиков.

— Нэт, красавица, я тэбя так нэ отпущу, — он стряхнул пепел сигары на капот газика. Под кожаной жилеткой просматривалась кобура.

— Я вижу, джигит ходит с оружием, значит, умеет им владеть.

— Обижаешь жэнщина, можэшь паплатиться.

— Не кипятись, давай пари. Вон видишь, на крыше той развалюхи флюгер в виде птицы? Если ты попадёшь птице в голову, я поеду с тобой, если нет, то нет.

— Ты хитрая. Тут и снайпэр нэ попадёт.

— Ну, а если я попаду, ты меня отпустишь?

— Ха, выходы, братва, — внезапно повеселевший кавказец крикнул в машину. Вышли ещё три кавказца, скаля зубы. — Вот перэд братьями клянусь, мамой клянусь, если ты пападёшь в птицу, тэбя никто палец не тронет, а я тэбэ этот пистолэт подарю. Но если ты промажэшь, ты будэшь сэгодня со мной.