Переплетчик - Эрик Делайе Страница 60

Ждал ли её Шарль? Да, ждал. Хотя мысли об Анне теперь перебивались мыслями о человеке в сером, он ждал её каждую секунду. Каждое цоканье копыт за окном теперь превращалось в надежду, что это её карета, что она приехала к нему, причём не столь и важно, какова цель её визита. Шарль не мог толком работать в этот день. Он сидел в кабинете, разложив перед собой любимые книги, и оглаживал их кожаные переплёты, изучая собственноручно оттиснутые узоры и инкрустированные камни.

А потом раздался стук в дверь, и Шарль, сам того не осознав, поскакал, подобно зайцу, через три ступеньки вниз, к двери, будучи совершенно уверенным в состоятельности своих мечтаний и, таким образом, в том, что за дверью — она. И Шарль не ошибся.

«Добрый день». — «Добрый день, госпожа». Он отошёл в сторону, пропуская её вперёд. За Анной-Франсуазой вошла служанка. «Как Луи?» — «Ничего, теперь шамкает и говорит в два раза меньше». — «Это пройдёт». — «К сожалению, да». Они улыбнулись. Некоторое время оба молчали. «Я пришла, чтобы заказать у вас переплёт», — сказала Анна. «Конечно, — он улыбнулся, — прошу вас наверх, в кабинет». — «Жанна, подожди здесь». Служанка кивнула. «Жанна, вы можете пройти туда, на кухоньку, там есть где присесть, и можно выпить воды», — сказал он. «Вы очень любезны».

Первым поднимался Шарль, за ним — Анна. Дверь кабинета была открыта, хотя внутреннюю обстановку переплётчик не успел подготовить к визиту гостьи. «Простите, у меня тут не слишком аккуратно, я не ждал вашего визита». — «Ничего страшного, так гораздо лучше — сразу видно, что вы любите своё дело». Она рассматривала книги на столе.

«Какую книгу вы хотели бы переплести?» — «Не знаю». — «Как не знаете?» — «Так, я ещё не выбрала». — «Вы хотите договориться со мной заранее?» — «Нет, просто я хочу, чтобы вы помогли мне в выборе». — «Хорошо, конечно, я попытаюсь помочь вам».

Она присела на стул, подмяв пышное платье, и взяла со стола одну из книг. «Что это за книга?» — «Жан де Жуанвиль [95], жизнеописание Людовика Святого». — «Я не читала». — «Как ни странно, довольно интересно». — «Почему это странно?» — «Обычно жития написаны сухим библейским слогом, но Жуанвиль был крайне близок по стилю к нашим, современным, писателям». — «Это ваш переплёт?» — «Да». — «Из чего он?» — «Из телячьей кожи, самый простой. Обычно церковные книги переплетены богато. Я не хотел переплетать эту книгу богато. В большей мере она содержит воспоминания и факты, в меньшей — рассуждения, и тем Церкви определённым образом противостоит, поэтому она должна была получить самый простой переплёт». — «Вы так красиво говорите». — «Когда много читаешь, хочешь не хочешь, а заговоришь». — «Вы читаете все книги, которые переплетаете?» — «Да, переплёт зависит от содержания».

Анна открыла Жуанвиля. На внутренней стороне простым блинтовым тиснением был выполнен портрет автора. «Как делаются такие портреты?» — «Теснятся; штамп нагревается и впрессовывается в кожу». — «Вы сами делаете штампы?» — «Да, конечно, кому ещё их делать». — «Для этого нужно уметь рисовать». — «Да, конечно». — «И вы умеете?» — «Да». — «Получается, в переплёте заключено много разных искусств?» — «Да, помимо рисования, нужно уметь резать по дереву, обрабатывать кожу и металл и драгоценные камни…»

Она пролистала книгу. «А если книга на чужом языке?» — «Такое случается редко». — «Но всё же». — «До сих пор мне встречались только книги на языках, которые я знаю». — «А какие вы знаете?» — «Кроме родного?» — «Да». — «Английский, испанский, итальянский, немецкий, португальский, арабский». — «Вы знаете арабский?» — «Да». — «А русский?» — «Русский — нет». — «А я — знаю».

Они улыбались друг другу.

«Откуда? Меня учили». — «Почему такой странный выбор языков?» — «Отец говорил: мало ли что понадобится». — «Но, правда, я могу разобрать всего несколько слов и фраз, меня довольно мало учили, но вот откуда вы знаете арабский?» — «Я учил языки сам, по книгам». — «У вас много книг». — «Да, много». — «Здесь не все?» — «Нет».

Анне было интересно. Переплётчик разговаривал с ней открыто, отвечал без запинки, и это было естественно, поскольку положение его обязывало к послушанию. Но при этом Анна чувствовала, что где-то в глубине прячется тайна, которую он раскрывать не хочет, и даже если Анна найдёт правильный вопрос, ответ вряд ли будет исчерпывающим. Она открыла последнюю страницу книги и провела рукой по кожаной поверхности переплёта, по внутренней его части. Рука её нащупала какую-то выпуклость, едва заметный блинт в правом нижнем углу. Она поднесла книгу к свету и присмотрелась. Это был штамп переплётчика, его печать, маркировка фирмы. «Это ваш знак?» — спросила Анна. «Да». — «Вы ставите его на все свои работы». — «Да, конечно». — «Затейливый». — «Я сам его нарисовал, за основу взял герб отца». Анна продолжала рассматривать печать. Рисунок казался ей знакомым, она была уверена, что где-то видела его. Вероятно, книги, переплетённые Шарлем, встречались в библиотеке отца. Шарль догадался, о чём она думает. «Вы раньше видели мой знак?» — «Да, кажется. Наверное, вы делали книги для нас». — «Вполне вероятно, я делал много книг для самых разных заказчиков».

И в этот момент на Анну обрушилось понимание. Она вспомнила, где видела эту печать — на книге, переплетённой в кожу её матери. Девушку пробрала дрожь. «Сколько вам лет, господин де Грези?» — «Тридцать пять». — «Много лет назад вы сделали переплёт из человеческой кожи».

Шарль онемел. Страх пронзил его, холод поднялся от самых пяток до макушки, но он тут же понял, что ниточка, наконец, начала завязываться в узел, что человек в сером как-то связан с этой девушкой и речь неспроста пошла о той самой книге. Страх сразу начал отступать. Но, видимо, лицо его на эти мгновения стало настоящей картой эмоций, и Анна, ещё не задав вопрос, уже поняла, каким будет ответ. Поэтому она сказала безо всякой вопросительной интонации, просто сообщила: «Вы сделали переплёт из кожи моей матери». — «Да», — кивнул он. Наступило молчание. Перед Анной сидел человек, который дотрагивался до кожи Альфонсы де Жюсси — но при этом никогда не касался самой герцогини. Или касался?

«Вы знали её?» — «Нет». — «Кто снимал с неё кожу?» — «Я не знаю, мне принесли её уже обработанную». — «Мой отец?» — «Приносил просто посыльный, я плохо его помню, но человек, который объяснял, что от меня требуется, бывает в вашем доме и сейчас, я видел его вчера». — «Как он выглядит?» — «Приземистый, широкоплечий, тогда он был в серой скромной одежде, сейчас — в чёрной…» — «Это Дорнье, наш управляющий». — «Он передал мне письмо с инструкциями, видимо, написанное вашим отцом». — «Вы сохранили это письмо?» — «Нет, Дорнье потребовал вернуть абсолютно всё, что было передано и при этом не пошло на создание переплёта — излишки кожи, письма, материалы». — «И ничего не осталось?» — «Осталось». — «Что?» — «Штампы». — «Там, где портрет?» — «Да». — «Вы можете мне их показать?» — «Да, только вам придётся подождать здесь». — «Я подожду». — «Это может занять много времени». — «Ничего, я никуда не тороплюсь».

Он вышел. Анна осмотрелась. Теперь между ними нашлась связь не только таинственная, потусторонняя, но и вполне обыкновенная, земная, хотя и весьма своеобразная. «Этот человек сделал книгу из кожи моей матери, — сказала Анна вслух. — То есть не книгу, а переплёт». Она представила себе человеческую кожу как материал. Интересно, каково это — обрабатывать то, что некогда принадлежало человеку? Какие чувства испытывал переплётчик, работая над книгой? А какие чувства он испытывает теперь, разговаривая с дочерью той самой женщины?