Под небом Индии - Ренита Де Сильва Страница 60

Мэри

Искренность. 1936 год

Через пару дней после королевской процессии, во время которой Мэри узнала Ситу, за девушкой заехал Чарльз.

– Доктор Кумар говорит, что ты до сих пор не познакомилась с городом. Позволишь мне это исправить?

Они стали встречаться через день, ходить на прогулки и изучать город. Сидели на берегу, вдыхая пахнущий илом речной воздух. Вдоль песчаного берега тянулся ряд кокосовых пальм; ласковый ветерок приносил аромат фруктов.

Чарльз был приятным спутником. Он заставлял Мэри смеяться и напоминал ей об Англии, усиливая тоску по кузинам и по стране, которую она оставила, но, как ни странно, и облегчая ее.

– Тебе нравится Индия, Мэри? – спросил Чарльз, когда они шли по рынку.

Он помогал ей находить путь между кучами гниющих овощей, горами пахучих специй всех цветов радуги, сыпавшихся из тростниковых корзин, и сладостей из бледно-желтого теста, с шипением жарившихся в больших чанах с маслом. Между пестро одетыми людьми бродили коровы и собаки. На рынке царила настоящая какофония звуков и запахов. Это было настолько не похоже на царившие в Англии спокойствие и порядок, что Мэри хотелось кричать.

– Я…

Она почувствовала, что ей на глаза внезапно навернулись слезы. Я скучаю по Англии всем своим естеством. Всей душой хочу туда вернуться. Я не знаю, зачем приехала в Индию, отказавшись от всего, что у меня было. Я была счастлива. А затем собрала вещи и приплыла сюда, чтобы найти человека, которого видели во мне мои родители. Но теперь, когда я здесь, я не могу избавиться от ощущения, что я не тот человек, которым родители хотели меня видеть, и никогда им не стану. Меня это пугает и огорчает. Я предала память отца и матери, наслаждаясь жизнью в Англии и чувствуя себя там на своем месте, а теперь, когда я оказалась здесь и почувствовала себя чужой, мне кажется, что я вновь их предаю. И это больно.

Она не могла передать эти мысли словами и потому решила промолчать.

И все же Чарльз, похоже, понимал ее. Очень осторожно он увел Мэри прочь от царившего на рынке хаоса, и теперь они сидели на бревне у воды.

Мужчины мыли в реке перепачканных буйволов, с любопытством косившихся на них. Откуда-то доносился смех. Весело звеня браслетами на руках и ногах, какая-то женщина опустила в реку бадью. Набрав воды и поставив бадью на свою покрытую вуалью голову, она грациозно удалилась.

– В воскресенье, если позволишь, я бы хотел взять тебя в главный город региона, – произнес Чарльз. – Меня пригласили на бал, но я не хочу ехать туда один. Составишь мне компанию, моя дорогая?

Мэри надела платье из желтого шифона. «Этот цвет придает твоим глазам золотистый блеск», – сказала Роуз, когда они выбирали ткани для нарядов, которые тетушка собиралась заказать для Мэри. Когда Мэри решила отправиться в Индию, она упаковала это платье в чемодан, не в силах отказаться и от него тоже; оно лежало там вместе с белым платьем для дебюта, дожидаясь подходящего случая.

– Мэри! – Глаза заехавшего за ней Чарльза блеснули, когда он стал осыпать поцелуями ее затянутую в перчатку руку. – Ты – воплощение прелести и, вне всяких сомнений, самая прекрасная женщина в этих краях!

Мэри покраснела, и Чарльз повел ее к карете. И все же девушка ощутила болезненный укол. «Вот как все было бы, если бы я осталась в Англии, дебютировала и начала свой первый сезон, как и было запланировано, – подумала она. – Внимательные мужчины осыпали бы меня изысканными комплиментами».

Эта мысль не покидала Мэри весь вечер, пока она танцевала с Чарльзом и множеством других партнеров в величественном зале, полном величественных людей. Ее представили сливкам английского колониального общества в этой части света. Мэри угощали напитками и восхищались ею – как мужчины, восхвалявшие ее внешность, так и женщины, приходившие в восторг от покроя ее платья и умолявшие рассказать им о том, что нового в Англии.

В конце вечера, когда Чарльз вез Мэри в карете в школу, девушка уже позабыла о тоске по дому. Ей по-прежнему остро не хватало Англии, однако она, опьяненная счастьем, со смехом сказала:

– Мне было очень весело.

Головокружительный восторг, охвативший ее во время танцев, и изысканные комплименты, дождем лившиеся на нее весь вечер, уносили Мэри прочь из этого мира.

Дневная жара начинала уступать место ночной прохладе. Стук лошадиных копыт эхом отдавался в вечернем сумраке. Воздух пах жасмином и интригой. Ласкавший лицо Мэри ветер нашептывал ей секреты.

– Я рад, – улыбнулся Чарльз. – Я согласен с горожанами: твой обморок во время королевской процессии был знаком, – добавил он и продолжил тише: – Мы созданы друг для друга. Ты выйдешь за меня, Мэри?

Девушка ошеломленно взглянула на него. У нее во рту пересохло, и она не могла произнести ни слова.

Одна из лошадей заржала, и кучер забормотал что-то успокаивающее. Рассекаемый каретой воздух свистел у Мэри в ушах. Сквозь грозовые тучи проглядывали серебряная луна и звезды, напоминавшие молочно-белые пуговицы на темно-синем переднике. Лицо Чарльза окутывала темнота, и Мэри видела лишь его глаза, яркие, страстные и искренние.

До этого момента она вообще не задумывалась о браке, хотя теперь понимала, что была наивной. С чего бы еще красивым молодым мужчинам проявлять к ней такое внимание? Если бы ее кузины были здесь, брак был бы первым, о чем они подумали. Однако она сама тосковала по дому и чувствовала себя слишком удрученной, чтобы об этом размышлять. Мэри приехала в Индию не ради замужества. Создать семью она планировала в Англии. Чарльза Мэри считала хорошим другом, беспечно полагая, что и он относится к ней так же.

Ей на ум пришли слова миссис Олден. Мэри разъезжала по городу с мужчиной, без дуэньи, флиртуя с ним и не задумываясь о своей репутации. Она жила в маленьком городке с монахинями, так что собственная репутация была последним, о чем она беспокоилась, хотя на самом деле именно об этом Мэри должна была тревожиться в первую очередь, учитывая то, как важны для нее приличия. Во всяком случае, девушка все время говорила себе, что они для нее важны.

Она поняла, что все эти люди на балу должны были решить, будто они с Чарльзом жених и невеста.

«Почему я об этом не подумала?»

«На борту корабля ты не слишком заботилась о приличиях», – ответила ей совесть.

Именно это и было причиной, настоящей причиной, по которой Мэри не рассматривала Чарльза в качестве жениха. Ее предательское сердце, игнорируя твердую решимость двигаться дальше, напрочь забыв о происшедшем, тосковало по Винаю, несмотря на то, как он с ней поступил. Мэри говорила себе, что это было лишь ничего не значащее, кратковременное увлечение. Для Виная их связь, несомненно, была именно такой. Мэри пыталась убедить себя, что ей просто хотелось побыть другим человеком, смелым и уверенным в себе. Но это не срабатывало. Жестокая правда заключалась в том, что Винай был женат. Он остался в прошлом. И никогда не станет ее будущим.