Лежу на полу, вся в крови - Йенни Йегерфельд Страница 6

— Нет, я это… сам понимаю, не дурак! Тут и спрашивать нечего… Ну, то есть, больно или нет.

— Да брось ты, хочешь — спроси.

— Э-э, ну ладно…

Он повернулся ко мне со смущенной улыбкой. Его по-детски пухлые щеки напоминали ванильные пастилки, такого же светло-бежевого цвета. Мне захотелось погладить его по круглой щеке, но я удержалась. Наши отношения таких телячьих нежностей не предусматривали.

— Ну давай, спрашивай!

— Больно?

— Блин, больно, конечно, совсем дурак что-ли, сам не понимаешь?!

Я изо всех сил старалась изобразить возмущение, выпучив глаза и приоткрыв рот в праведном гневе, но вскоре не выдержала и расхохоталась так, что пришлось схватиться за живот.

— Ой, не могу! Прости, Энцо! — задыхаясь, хохотала я. — Но видел бы ты свое лицо — это было неподражаемо!

Энцо попытался заехать мне учебником математики по голове, но я уклонилась, и тот просвистел мимо.

— Свинья ты, — ответил он.

Я все смеялась не в силах остановиться, просто умирала со смеху, но Энцо молчал, и я напряглась: не зашла ли я слишком далеко?

— Эй, Энцо-бенцо! Не горбись!

Вот блин. Этот голос ни с чем не спутаешь. Высокий и резкий, как свинячий визг. Вендела. А с ней — дебил Ларс, с неизменной банкой колы в руке, которого я про себя называла ФАС-Ларс. Вообще-то ФАС — это фетально-алкогольный синдром, случающийся у детей, когда мать пьет во время беременности. Мы это проходили по биологии, и у Ларса все симптомы совпали один в один. Маленькая голова, плоское лицо, курносый нос, гиперактивность и низкий интеллект. Последние два пункта — прямо как у меня, только с точностью до наоборот: ноль активности и гиперинтеллект. Понятно, что мы не сошлись характерами.

Энцо дернулся и машинально выпрямил спину. Он и в самом деле сутулился, будто хотел стать невидимым, съежиться, хотя чем больше он горбился, тем больше на него обращали внимания.

— О, какие люди! Майя Мюллер-Шмюллер! Ну, сколько сегодня пальцев отпилила? — спросила Вендела, вызывающе глядя на меня.

Слухи о вчерашнем членовредительстве распространялись со страшной скоростью. Наверняка Симон не отходя от кассы выложил фотки на все самые идиотские сайты, какие только смог найти. Вот спасибо.

Дебил Ларс тупо хохотнул и с хлюпаньем допил содержимое банки.

Одного я никак не могла понять про Венделу — как можно быть такой откровенной стервой и в то же время учиться на естествознании? Разве умным девицам естественнонаучного склада ума не положено быть милыми и благовоспитанными? Мне всегда казалось, что это должно быть прописано мелким шрифтом в правилах приема. В таком случае она их явно не читала.

Я ничего не ответила, только безразлично посмотрела на нее. Короткие светлые волосы. Большие голубые глаза. Чуть вздернутый нос. Она вполне могла сойти за симпатичную — если бы не была такой редкостной дрянью, конечно.

Я представила, что передо мной неодушевленный предмет. К примеру, камень. Вендела — камень. Я долго отрабатывала этот взгляд перед зеркалом, холодный и безразличный. Очень полезный прием. Я уже опробовала его на папе. Он дико взбесился. «Не смей на меня так смотреть! — заорал он, замахав руками. — Ты сейчас похожа на Яну. У тебя… такой же взгляд!»

И хотя мне страшно не понравились его слова, пришлось признать — в них что-то есть. У мамы в самом деле иногда бывал такой взгляд. Когда она, по ее собственному выражению, «уходила в себя». Становилась далекой и чужой.

Отчужденной.

Неужели мы с ней и правда такие? Неужели я такая же, как она?

— Ну ты, чмо, отвечай, когда с тобой разговаривают, — подхватил Ларс, которому явно нравилась роль подпевалы.

— Я вроде бы вежливый вопрос задала, — продолжила Вендела, — ты там себе никаких больше пальцев не отпиливала?

— Этот, по крайней мере, на месте.

Я показала средний палец, чуть не засунув его Венделе в нос.

— О, какие мы нервные!.. — ответила Вендела с фальшивой обидой в голосе. — Я просто спросила. Я же все понимаю, тяга к членовредительству и все такое. Была бы я на твоем месте, наверное, еще не так себя калечила. Просто я всегда думала, что вы, эмочки, себя втихую увечите, не так демонстративно.

О боже. Это ее классический наезд или все действительно думают, что я это нарочно?

Я убрала палец.

Повторила про себя: «Вендела — камень».

Дебил Ларс заржал и потянул меня за узкую черную подтяжку, поддерживающую ядовито-зеленые треники — я откопала в секонд-хенде отпадный тренировочный костюм из лайкры в стиле восьмидесятых. Совсем новехонький — и всего за пятьдесят крон! Даже в оригинальной упаковке, шуршащем прозрачном пакете. Грех было не купить.

— А это у нас что? Вы, «эстеты», конечно, известные уроды, но это же просто праздник какой-то! Ты как из психушки сбежала.

«Психушка» он выговорил по-английски, mental institution. Он оттянул подтяжку и резко отпустил. Грудь обожгла мгновенная боль, но я не подала виду, бесстрастно глядя на него.

Он — камень.

— И правда, чего это ты? — сочувственно подхватила Вендела. — Сосешь-сосешь, а на нормальную одежду все никак не заработаешь? Уже бедных психов обираешь?

Я несколько раз повторила про себя: «Она — камень. Она — камень. Она — камень».

Наконец я ответила:

— Я-то неплохо зарабатываю, а вот у матери твоей проблемы. Демпингует почем зря, минет — двадцатка. Остальным шлюхам это не нравится.

Только хорошенько приглядевшись, можно было уловить ее реакцию. Может, она тоже репетирует перед зеркалом? Непроницаемое выражение лица. Ледяной взгляд. Но я-то заметила, как напряглись мышцы шеи и сузились глаза.

Краем глаза я увидела, как Энцо будто невзначай отодвигается еще дальше, и подумала, не обидеться ли на него за предательство, но потом решила, что его можно понять. Я же его не спрашивала, сама полезла на рожон.

Не моргнув глазом, я спокойно выдержала взгляд Венделы и Ларса, затем отодвинула их плечом и пошла дальше. Тело Ларса было собрано и напряжено, как у бойцовой собаки в стойке, и, хотя я ненавидела его всей душой, было что-то неуловимо сексуальное в этом напружиненном, готовом к нападению теле. Наверное, какой-то нездоровый инстинкт.

Когда я прошла мимо него, он отвесил мне подзатыльник. Стукнул он не особо сильно, но удар пришелся прямо по шишке на голове. От неожиданной боли я осела на пол и громко застонала. На лице Ларса отразилось удивление — он явно не рассчитывал на такой эффект.

— Ах ты, сучка драная! — прошипела Вендела у меня над головой. В уголках рта образовались крошечные, чуть заметные капли слюны. Она вытерла губы тыльной стороной ладони, развернулась и зашагала прочь. Мы с Ларсом недоуменно посмотрели друг на друга. Нас явно волновал один и тот же вопрос: неужели моя взяла?!