Новенький - Трейси Шевалье Страница 6

– Вот, у меня есть пять центов. Я тебе отдам их сейчас, а остальное завтра или после обеда. Я могу сбегать домой в обед и взять еще пять центов.

Но Иэн уже направлялся к холщовой сумке для учебников, которую мальчик повесил на забор несколько минут назад, когда катание на карусели казалось невинным развлечением перед уроками. Иэн вытащил низкую спортивную машинку с огромными колесами, которая как раз уместилась на ладони. Она даже блестела, как новенькая, – видимо, совсем недавнее приобретение. Когда Иэн клал машинку в карман, то услышал, как мальчик пробормотал ему в спину:

– Болван.

Иэн достал машинку из кармана, бросил на землю и наступил на нее. Колеса отскочили, дверцы хрустнули, крыша вмялась, краска с капота осыпалась.

– Опачки, – сказал Иэн и пошел прочь.

Через минуту он уже бранил себя за то, что поддался вспышке гнева и уничтожил зазря хорошую вещь, как будто ему не случалось слышать в свой адрес словечки и похлеще. Зато какое наслаждение было видеть это выражение на лице малыша – которому поплохело куда больше, чем на карусели.

В течение всего разговора Иэн не выпускал из вида новичка, который топтался в конце двора. Теперь Иэн свернул и направился прямиком к новенькому. К черненькому. Он был очень черный. Во время одной из своих информационных разведок Иэн узнал, что в шестой класс скоро придет новый ученик, но он упустил столь важную деталь, как цвет кожи. Иэн внутренне содрогнулся, когда подошел ближе и разглядел черную кожу, черные глаза, капельки пота, поблескивающие в коротко подстриженных, прилегающих к черепу волосах. «Будь начеку, – подумал он, – держи друзей близко, а врагов еще ближе». Эти слова любил повторять его отец.

– Когда звенит звонок, все должны построиться, – сказал Иэн. – Вон там. Ты будешь в классе мистера Брабанта.

– Спасибо. – Новенький кивнул.

От того, как новенький произнес это единственное слово – решительно, даже самоуверенно, с иностранным акцентом, от того, как он шел, чтобы встать в строй – словно этот двор знаком и принадлежит ему, уже только от этого у Иэна кишки свело в приступе ярости.

– Черт!

Это Род подкрался, как дворняжка. Маленький и юркий, с темными патлами до плеч. Стоило ему попсиховать, и щеки у него становились пунцовые. Как сейчас.

– Черт, что тут за херня вообще?

Закадычный друг Иэна вечно чертыхался и сквернословил, очевидно полагая, что это делает его круче. Сам Иэн никогда не сквернословил. Отец с помощью ремня давно объяснил ему, что сквернословить – исключительно отцовская прерогатива.

Иэн терпел Рода уже много лет, но ни в коей мере не считал своим другом, хотя слышал, что Род называет себя его лучшим другом, как принято у девчонок. Для Иэна Род был всего лишь подручным, он помогал поддерживать власть во дворе и стоял на стреме, пока Иэн устраивал пари, вымогал деньги у малышей или мучил их забавы ради. Участь у Рода была самая незавидная, хозяин презирал его не меньше, чем другие. Род был слабый, жалкий, вечно ноющий. Вот и сейчас он ныл:

– Нет, ты только глянь, а? Разговаривает с ним. Нет, я бы ни за что не стал ходить с такой!

Ди, подруга Мими, встала на построении позади черного мальчика и сейчас разговаривала с ним. Иэн смотрел на них, потрясенный дерзостью Ди. Когда она отдала скакалки мальчику и они чему-то рассмеялись, Иэн даже нахмурился.

– Не нравится мне это, – буркнул он.

Ну ничего, он этим еще займется.

* * *

Мими равномерно крутила скакалку, и та ритмично постукивала о землю. Мими ощущала, как школьный двор вокруг нее пульсирует жизнью. Рядом две девочки ссорились из-за того, что классики нарисованы криво. Трое мальчиков бежали наперегонки вдоль двора, один сильно отстал перед финишем. Какая-то девочка сидела на крыльце, читала книгу. Несколько мальчиков выстроились в ряд по ту сторону школы, чтобы учителя не видели, и состязались, кто дальше пописает через решетку на дорожку за оградой. Три девочки склонились над комиксами про Арчи и смеялись. Мальчик бросался песком из песочницы под деревьями.

Внимание Мими в этой сумятице притягивали два центра, настолько разные, что взаимно погашали друг друга. Иэн, который мучил четвероклассников на карусели. Мими знала, чем все закончится. Сама она тоже вроде как на карусели, только не знает, спрыгнуть или нет. Когда три дня назад она раскачивалась на веревке у флагштока, ей было и радостно, и страшно, как на качелях, когда взлетишь слишком высоко и запрокинешь голову назад, а глаза откроешь пошире, чтобы, падая, лучше видеть, и голова кружилась сильнее. С того самого дня она ощущала, что прикована к Иэну, и не могла решить, хочет освободиться от него или нет.

Другим центром притяжения, полностью противоположным раскрученной карусели с мальчиками, которые рисковали в любой момент вылететь из нее, был новенький. Чернокожий мальчик – цвет его кожи имел значение – стоял совершенно неподвижно и привлекал к себе внимание своей неподвижностью. Окажись Мими на месте новенького, она бы постоянно бродила по двору, пыталась смешаться с толпой, чтобы оставаться незамеченной и не превратиться в легкую мишень. Хотя Мими никогда не доводилось бывать новенькой в классе, но и своей в доску она не была. Она – лучшая подруга Ди, а теперь еще и подружка Иэна, и, казалось бы, эти отношения должны придать устойчивость ее положению, но ничего подобного. У нее было такое чувство, что она дрейфует без якоря по просторам школьного двора.

Вращение и неподвижность. Движение и покой. Белое и черное. Если раньше двор был разбалансирован, то с появлением этого нового элемента он приобрел странное равновесие. Мими потрясла головой, чтобы мысли прояснились.

В этот момент рука у нее дрогнула, конец скакалки провис, и прыгавшая девочка-пятиклассница споткнулась, стала возмущаться, но Мими взглядом заставила ее замолчать. Мими понимала, что пятиклассница выбыла по ее вине, но не хотела признаваться, извиняться или объясняться, потому что ее репутация лучшей «вращательницы» скакалки пострадала бы. Девочка, которая лучше всех вращает скакалку и которая способна чувствовать. Нужно удержать эти звания за собой во что бы то ни стало, потому что это все, что у нее есть. Эти два таланта, да еще Иэн, который на самом деле не подарок.

Пятиклашка отошла в сторону, и Мими пожалела об этом, потому что ее место заняла Бланка, самая симпатичная девочка шестых классов, которая портила себя вульгарной одеждой. Розовая футболка обтягивала так, что проступали все швы на бюстгальтере, короткая джинсовая юбка, бежевые босоножки на платформе, на черных волосах красный берет с наклеенными блестящими камушками розового цвета, на запястье полдюжины золотистых браслетов, они позванивали, когда Бланка прыгала. И прыгала, и прыгала. Бланка была лучшей прыгуньей, как Мими лучшей вращательницей. Они могли довести друг друга до полного одурения.

Мими позволяла ей прыгать, поддерживала ритм, а пока та прыгала, сама наблюдала за тем, как внимание двора постепенно переключается на чужака. Никто, в общем, не прекращал своих занятий, ну разве что на минутку где-то возникла пауза в догонялках, где-то задержка перед тем, как обратно бросить пойманный мяч, а где-то заминка посреди разговора. Потом догонялки, вышибалы, болтовня возобновились, но теперь уже краем глаза или уха все следили за новеньким. Мими чувствовала по настроению во дворе, по состоянию его обитателей, что струны, до этого беспорядочно перепутанные, стали натягиваться и сходиться к одной точке. Как он только умудряется выдерживать такое внимание? – думала она.