После бала - Энтон Дисклофани Страница 6

Джоан, как будущую выпускницу Ламарской школы, пригласили в Общество короля и королевы. Естественно, она также была черлидером. Она была самой младшей в команде. В столовой она обедала за центральным столом в окружении футбольной команды. Ее приглашали на каждую тусовку, на каждый танец. Без Джоан я была бы никем, девочкой на обочине популярной группы людей в силу того, что у ее семьи есть деньги, и того, что она живет в Ривер-Оукс: девочка с незапоминающимся лицом, с незапоминающимся именем. Но от этой участи меня спасало то, что я была лучшей подругой Джоан. Я обедала с ней, ходила с ней на тусовки, в общем, от этой дружбы у меня было много преимуществ. Может быть, я завидовала ей, но правда – мне не хотелось быть в центре внимания, мне это не было нужно. Мне нужна была Джоан, и она у меня была.

Половое созревание заставало некоторых девочек врасплох. В четырнадцать лет, в девятом классе, груди Джоан уже были размером с дыни. Однажды после школы я услышала, как один мальчик так сказал. Она уже была самая красивая, самая богатая, самая привлекательная – одним словом, самая-самая. У нее и сейчас была фигура, как у Кэрол Лэндис. Уже тогда мы с девочками прекрасно понимали, что нам такая фигура не светит.

Джоан быстро взрослела. Другие девочки, которые рано развивались, постоянно сутулились, носили книжки перед собой, закрывая ими грудь, а что делала Джоан? В первый день в старшей школе она пришла в бюстгальтере с заостренными чашечками, как у кинозвезд. Джоан прятала его в сумке и надевала в туалете.

Ну так вот, в тот вечер она надела знакомое мне нежно-голубое платье с расклешенной юбкой. Но я никогда не видела этого ее колье. На нем была подвеска с крошечной золотой звездочкой, в центре которой красовался бриллиантик. Мой взгляд завис где-то между ее ключицами.

На крыльце дома, где нас высадил Фред, я прикоснулась к колье.

– Что это? – спросила я.

– О, – сказала она, – папа мне подарил.

– А по какому поводу?

Она пожала плечами, и я поняла, что смутила ее. Ее папа дарит подарки дочери без повода – просто за то, что она Джоан, – в то время как моего отца, в сущности, и не существовало.

Джоан позвонила в звонок. Никто не открыл, и в конце концов она сделала это сама, растолкав кучку школьников. Почти сразу же к Джоан подошел Фиц, мальчик, с которым она тогда встречалась, и они вместе пошли наверх. Я стояла возле чаши с пуншем, пока, к счастью, не заметила Сиэлу. Мы стояли и болтали о пустяках, пытаясь не показывать, что тайно ловим на себе чужие взгляды.

– Джоан уже долго нет, – сказала Сиэла.

На ней было клетчатое платье с короткими рукавами и воротником. Если бы оно не было облегающим, то смотрелось бы точь-в-точь как наша школьная форма. Сиэла одевалась, как соблазнительница, но при этом никогда не позволила бы своему парню из колледжа трогать себя под лифчиком. Я почувствовала вспышку зависти – в тот вечер она выглядела как Лана Тёрнер.

Я напилась гренадина и виски; этот дом в Тэнглвуде был каким-то необжитым и совершенно новым. Можно было буквально почувствовать, как светло-голубой коврик превращается в коричневый под нашими ногами.

– Они с Фицом общаются, – сказала я.

Сиэла пристально посмотрела на меня.

– Ты действительно не понимаешь, чем они там занимаются?

– Они занимаются тем, чем хотят, – сказала я. – Джоан всегда делает то, что хочет. – Защищать Джоан было моей привычкой.

Сделав глоток пунша, Сиэла кивнула.

– Да уж, – наконец вымолвила она, улыбнувшись. – Это точно.

Сразу же после этих слов на лестнице появился Фиц и позвал меня жестом; я оставила Сиэлу, будто мы и не разговаривали.

– Джоан немного расстроена, – сказал он, когда я подошла. Я ухватилась за перила, чтобы не упасть – я была еще пьянее, чем думала, – и заметила, как Фиц рукой прочесывает копну густых черных волос и облизывает свои пересохшие губы. Он был настолько близко, что я видела отмершие частички кожи на губах.

– Где она? – спросила я.

Он кивнул в сторону закрытой двери возле лестницы, оказалось, что это ванная.

Джоан сидела на краю ванны. На полке над раковиной горела свеча, распространяя отвратительный приторный запах. В ее тусклом свете ничего невозможно было рассмотреть, но я знала, что это Джоан сидит в тишине. С тех пор как умерла мама, меня начала пугать темнота.

Я включила свет, и Джоан отвернулась от меня – необычный, в каком-то смысле ужасный жест. Я сразу же заметила, что у нее пропало колье.

– Что случилось?

Она пожала плечами. Это выглядело наигранно и небрежно, но в то же время элегантно. Она тоже была пьяна.

– Ничего, – сказала она.

Я сидела на крышке унитаза так близко к Джоан, что наши голые лодыжки соприкасались.

– Ты потеряла колье. – Я показала пальцем на пустое место между ее ключицами, где раньше был кулон, и она вскочила. Когда она посмотрела на меня, то не смогла сфокусировать взгляд.

– Где ты была до этого?

Джоан не сразу ответила, будто не слышала, что я говорю.

– В комнате в конце коридора, – наконец сказала она. – Она выглядит как комната чьего-то младшего брата.

Это и впрямь была комната чьего-то младшего брата, декорированная под Дикий Запад с подушками в форме лошадей на двухъярусной кровати. Верхняя койка была не заправлена, хотя в остальной части комнаты был полнейший порядок. Я заметила колье Джоан на подушке, застежка была сломана.

Вернувшись в ванную, я наклонилась, взяла ее подбородок указательным и большим пальцем и заставила посмотреть мне в глаза.

– Он обидел тебя? – спросила я.

На секунду мне показалось, что она вот-вот признается мне в чем-то. Но затем она покачала головой. Улыбнулась.

– Фиц? Боже, нет. Я просто уставшая и пьяная. Помоги мне встать. – Она протянула руки, и я взяла их в свои; когда мы уже стояли, я вложила колье ей в ладонь. Я больше не видела, чтобы она его носила.

Впервые я поняла, что у Джоан есть секреты. Раньше она рассказывала мне о своей личной жизни: о мальчиках, с которыми целовалась; о том, как в восьмом классе она впервые позволила мальчику прикоснуться к ее бюстгальтеру. Об эрекции Фица под ее рукой. Но с годами она рассказывала мне все меньше и меньше. Секс стал ее собственным миром.

Той ночью я уснула рядом с Джоан, под знакомый звук ее дыхания. Проснувшись посреди ночи, я села в постели. Я не могла избавиться от мысли, что с Джоан что-то случилось в спальне того мальчика, что-то, что она скрывала от меня.

– Все хорошо, – сонно сказала Джоан с соседней кровати. – Со мной все будет в порядке, Се. Все будет хорошо.

Я выросла в Эвергрине. Поначалу все казалось странным, но через месяц он стал моим домом. Как же быстро молодые все забывают. И хотя я никогда не считала Мэри и Фарлоу своими родителями, я полюбила их. Надеюсь, что и они полюбили меня.