Бумажное небо - Валентин Холмогоров Страница 6

В тот удивительно теплый и солнечный зимний день Максим отбыл очередные институтские пары и привычным маршрутом отправился в контору, где его поджидала незавершенная накануне работа. Нужно было доукомплектовать два уже почти собранных компьютера, скопировать на них операционную систему и текстовый редактор «Лексикон», а напоследок – на всякий случай проверить диски антивирусом AidsTest.

На чистом, не по-декабрьскому лазурном небе сияло солнце, обнимая город золотом перед приходом скорых питерских сумерек. Высыпавший с утра снег искрился в его лучах, аппетитно хрустел под подошвами башмаков, и настроение от этого становилось таким же безоблачным и ярким. В столь замечательный день просто не могло стрястись ничего дурного, думал Максим, ведь подобные дни для этого никак не предназначены. Однако на сей раз судьбе было угодно распорядиться иначе.

Дверь в офис вопреки обыкновению оказалась приоткрыта, что удивило Максима: обычно Мишка запирал вход изнутри, опасаясь незапланированного визита соседей, непрошеных коммивояжеров или расплодившихся в последнее время проповедников с бесплатными брошюрками. Впрочем, самого Мишки в офисе тоже почему-то не было, зато обнаружился феноменальный бардак, еще более невообразимый, чем обычно. Выпотрошенные картонные коробки и ящики были разбросаны по коридору в хаотическом порядке, они громоздились друг на друге, на полу, вдоль стен, и тянулись неопрятным шлейфом в единственную комнату, из которой доносились приглушенные голоса. Еще не понимая, что здесь стряслось, Максим направился туда.

Толик сидел на корточках возле окна, привалившись спиной к стене и прикрыв лицо рукой. Кроме него в помещении присутствовало еще двое незнакомых личностей: совершенно квадратный в пропорциях парень, над воротником кожаной куртки которого, словно выплывшее из таза тесто, образовывалась массивная шея в складочку, плавно переходящая в стриженный почти под ноль бугристый затылок, и долговязый тип в длинном черном плаще. Приглядевшись, Максим заприметил, что второе запястье Толика пристегнуто к батарейной трубе наручниками.

– Ты кто, пля? – обернулся к вошедшему квадратный. Интерфейс его оказался даже менее дружественным, чем обратная сторона: глубоко посаженные глаза под тяжелыми надбровными дугами смотрели колко и зло, массивная, будто вырубленная топором челюсть двигалась, ритмично перемалывая жвачку.

– Я это… – растерянно выдавил из себя Максим, пятясь к дверям. По спине ледяными струйками побежал пот, а сердце сжало накатившей волной животного страха. Вся былая беззаботность улетучилась в краткий миг, и он остался один на один с этим ужасом, хотя, наверное, не смог бы описать предметно, чего именно боялся – парализующий страх витал в самой атмосфере комнаты, пропитывая ядом его нервные клетки с каждым новым вдохом.

– Да я, пля, вижу, что ты это, – ухмыльнулся квадратный. – Тебе чо тут надо, пацан?

– Это работник… – поднял голову Толик, и Максим с ужасом увидел, что вся левая половина его лица представляет собой сплошной синюшно-багровый кровоподтек, – недавно наняли…

Долговязый коротко пнул сидящего под ребра острым носком лакированного ботинка и хрипло произнес:

– Хлебницу завали, коммерс.

Затем, повернувшись к Максиму, добавил:

– Слышь ты, работник нах, вали отсюда по-быстрому.

Дважды Максима упрашивать не пришлось – сам не заметил, как в считанные секунды очутился на улице, за несколько кварталов от дома, под ярким зимним солнцем и насмешливо искрящимся снегом. Пошарив по карманам, достал мятую пачку «Капстана», сунул в рот сигарету, затянулся. Руки предательски тряслись. К горлу подкатила противная тошнота, и Максим звонко икнул, поперхнувшись сигаретным дымом. Чертову икоту удалось одолеть только спустя десяток минут, до мушек в глазах задерживая дыхание и считая про себя до тридцати.

Что делать дальше, он не представлял. Поглядел на притулившуюся у шершавой стены ближайшего дома телефонную будку: надо бы разыскать Мишку, но он не знал ни его адреса, ни номера телефона. Может, попробовать связаться с кем-нибудь из общих знакомых? Максим в отчаянии выплюнул окурок на асфальт и растоптал его: попросить совета было попросту не у кого. Он не знал даже, где искать маму Толика, тётю Раису. Бежать в милицию? Да без толку: эти ребята эффективно борются лишь с загулявшими пьяницами, карманы которых можно втихаря обчистить при проверке документов, против бандитов они бессильны, да и, ходят слухи, часто действуют с ними заодно.

При мысли о тёте Раисе Максима внезапно осенило: дача! У Толика есть дача в старом садоводстве под Выборгом, откуда они с Мишкой несколько раз забирали разное компьютерное барахло. Дача нередко использовалась партнерами в качестве перевалочной базы по пути из Финляндии в Питер, и оба Максимовых работодателя часто наведывались туда по делу или просто пожарить шашлыки на природе да попариться в баньке на выходных. Никаких других зацепок у Максима не осталось: если и пытаться разыскать Мишку, то нужно ехать туда. Не найдет, так хоть оставит записку. Он снова навел ревизию в карманах, позвенел мелочью: на электричку должно было хватить. В крайнем случае, обратно можно проехать зайцем.

Мишка заполошно метался по дачному домику, хватая из шкафа одежду и заталкивая ее в разинутую пасть большой дорожной сумки. Повезло: еще полчаса, и Максим точно не застал бы здесь никого.

– Нету лавэ, – с ходу разрушил тот все его надежды.

– Мне Толик за три недели должен…

– Он, сука, всем должен. – Мишка на мгновение замер, обводя окружающую действительность задумчивым взглядом: не забыл ли чего? – Этим вон тоже…

– Мишань, мне за комнату платить надо…

– Нету лавэ, слышал? – категорично отрезал Мишка, вжикнул молнией и кивнул в сторону двух вместительных коробок, громоздившихся в углу веранды. – Хочешь вон – забирай в счет оплаты.

– Что это? – повернулся в указанном направлении Максим.

– Триста восемьдесят шестой. На той неделе привезли, всё равно теперь толкнуть не выйдет. Да не ссы, нормальный комп, хоть и бэушный. Берешь?

Это был риторический вопрос: Максим, пытаясь унять зачастившее вдруг сердце, уже вовсю раздумывал, как он в одиночку дотащит две здоровенные и тяжелые коробки – с системным блоком и монитором – до электрички, а потом до дому.