Моя еврейская бабушка - Галия Мавлютова Страница 6

– Но это же невозможно… – прошептала я, – меня до сих пор не смог обмануть ни подросток, ни вор, ни «побегушник». Я же ей поверила! Вот послушайте, – я опять поднесла объяснение к очкам доктора: «Он ввел мне половой член в задний проход, потом переместился во влагалище…» Семилетняя девочка не может такое сочинить!

– Как видите, может, – вздохнул доктор, – в медицине это явление называется «ранняя гиперсексуальность». А все от скотской жизни. Живут, наверное, в одной комнате все подряд, не моются – вот и результат. Не расстраивайтесь! Может, вам валидольчику? – спохватился доктор.

– Да какое там, – отмахнулась я, – оперативники отчима караулят на лестнице, вызвали следователя прокуратуры, ждут меня с заключением экспертизы. А вы мне – «валидольчик»…

– Ну, как знаете, – засмеялся доктор.

Он уже занимался своими докторскими делами и ко мне, к «моей» девочке, к пяти исписанным мелким почерком листам, утратил интерес. Да и рабочий день был на исходе…

В «уазике» я молчала, стараясь вновь обрести веру в человечество, чтобы заново поверить, что любая маленькая девочка прежде всего Золушка, Русалочка, Машенька, ну, и, вообще, маленький и беззащитный ребенок, но сидящая рядом девочка вызывала во мне брезгливую обиду и отвращение. С нехорошим чувством я не справилась, чтобы избавиться от него, задала вопрос бабушке:

– Вы вместе с дочерью живете?

– Нет, голубушка, от них я отдельно живу, – Старушка не поднимала глаз от стыда.

– Дочь давно замужем за этим…? – Я покрутила головой, изображая нечто.

– Да недавно, с год. У нее еще трое детей.

– И все в одной комнате живут?

– В одной, в одной, – тяжело вздохнула старушка.

– И почему она детей не моет?

– Не знаю… – Старушка выглядела как типичная опрятная ленинградская бабушка, чистенькая такая, аккуратненькая.

– Вы слышали, что сказал доктор? – строго спросила я.

– Слышала голубушка, слышала, – покивала головой старушка, стараясь не встречаться со мной взглядом.

– Девочка сама вам рассказала?

– Да она мне уж давно все рассказывает, я сперва хотела с дочкой поговорить, выяснить, что да как, а потом подумала, что надо в милицию пойти, – сокрушалась старушка, – уж больно внучка-то правдиво все рассказывает!

– Куда уж правдивей, черт! – В сердцах выругалась я.

Я доложила начальнику отделения результаты осмотра, предъявила заключение комиссии и жалобно заглянула ему в глаза. Он смачно выматерился и пошел объясняться со следователем прокуратуры, капризной и надменной женщиной. «Улещивать пошел, – выдохнула я, – сейчас ему жарко станет». А сама отправилась собирать документы и справки на лишение родительских прав нерадивой мамаши, занимающейся любовью с «лицом кавказской национальности» в присутствии малолетних детей.

Не знаю, лишили ее родительских прав или нет – в том же году я отправилась служить в уголовный розыск. Вера в человечество ко мне так и не вернулась. Всегда жаль расставаться с идеалами.

Несколько лет мне пришлось отслужить в так называемой «полиции нравов». По долгу службы часто приходилось начитывать определенное количество порнографической литературы, чтобы уметь отличить порнографию от эротики и привлекать преступников к уголовной ответственности за распространение порнографии. И никогда в порнографических книгах я не встречала столь подробных и смачных описаний, так изумивших меня в далеком 1987 году.

Санкт-Петербург, Россия, апрель 2002 года